Григорий Гая - Несгибаемый - Страница 29

способных лишить разума и воли...

При Андропове резко увеличится число психиатрических больниц, работающих по тюремному режиму. Из-за невыносимых условий в психдиспансере на Черняховской [Калининградская область] (где содержался генерал Григоренко) в 1981 году произойдет бунт заключенных, которые в качестве заложников захватят медперсонал больницы, протестуя против лечения больных большими дозами лекарств и других средств, способных лишить заключенных разума и воли. Через четыре дня бунт будет жестоко подавлен. Революционер-эсер С.Г.Сускин, побывавший при царизме в тринадцати тюрьмах, ставший членом КПСС в 1929 году, написал в своем заявлении в органы КПСС: "Ленинградская тюремная психиатрическая больница, где я провел четыре года, не являлась больницей, а представляла собой типичную тюрьму — тюремный режим, охрана МВД, решетки, колючая проволока и прожектора. Почти до последнего времени ЛТПБ была под охраной овчарок, спускавшихся с цепей на ночь и лаем не дававших заключенным, в том числе больным, спать...

Здоровых людей, не имевших никаких признаков душевной болезни, в ЛТПБ было гораздо больше половины состава, а в открытом отделении их было до девяноста процентов...

Факт массового наличия в ЛТПБ здоровых людей подтверждали лучшие из лиц персонала: Ф.П.Осипов, оперуполномоченный; Е.А.Баринова, врач восьмого отделения; Мария Ивановна (фамилию не помню), заведующая 11 отделением...

Многие из заключенных, не выдержав условий ЛТПБ, умерли в период моего заключения.

Для меня совершенно ясно, что оставить в таком виде, а тем более в ведении МВД, ЛПТБ и подобные ей учреждения нельзя. Они должны быть превращены в нормальные психиатрические больницы Минздрава".

В 1954 году оперуполномоченный ленинградской тюремной психиатрической больницы Ф.Осипов пожаловался самому Н.Хрущеву на то, что в больнице работает вражеская агентура. Он указал на наличие сети осведомителей, на несправедливое помещение в больницу некоторых больных, однако написал, что это дело рук неизвестной преступной группы [а не его непосредственного начальства], чьи действия весьма напоминают акции Берии. Осипова вызвали в Москву для собеседования в Административном отделе ЦК КПСС. После серьезной проверки фактов представителями ЦК КПСС прекратили принудительное лечение в отношении Надирашвили и Сускина.

Чуть позже полковник Буланов, начальник ТО МВД СССР, сообщил в тот же Административный отдел ЦК КПСС о том, что оперуполномоченный Ф.Осипов уволен по состоянию здоровья. Тогда же в отдельной докладной записке Буланов написал, что в Ленинградской спецпсихбольнице письма больных собираются два раза в месяц и проверяются лечащим врачом. Если он считает их содержание бредом, то прикладывает письма к делу пациента или заключенного, и они не выходят из больницы. Те письма, которые он пропускает, сдаются оперуполномоченному тюремной психушки, который проверяет их содержание с оперативной точки зрения и решает, можно или нельзя направить их адресатам.

Такая вот обитель.

Итак, слушая веление своего сердца, встрепенувшегося, как воробьиха из ведического предания, которая встала на защиту своего птенчика перед океаном, смывшим ее яйцо с невылупившимся воробышком... она поклялась выпить океан... — матушка Вероника решила спасти Святослава от мрачного будущего, от десятков тысяч ампул и таблеток. Умудренная жизненным опытом, она знала, как выпутаться из силков хитроумной советской системы охоты на личность, и дала ему стоящий совет:

— Тверди им, Слава, что хочешь жениться! Скажи: "Я молодой, хочу, как все люди, пожить, хочу семью создать". Скажи: "Что мне, всю жизнь на эти уколы растранжирить, пролежать тут бесполезным?" Скажи: "Хочу работать, хочу быть полезным Украине". И представь врачам настоящую невесту. Назови фамилию и адрес укажи. Можешь уговорить кого-нибудь из веры своей. Не помогут разве? Давай, даже не думай, Слава, пиши записку. Я передам, куда надо.

Под впечатлением этого искреннего порыва Святослав серьезно задумался. Он нашел в словах доброй женщины много смысла. Однако один из его внутренних голосов стал внушать ему, что это обман, на который он, верующий человек, не должен идти. Голос напирал, и Святослав устыдился. Но интуитивно он уловил в этом внушении что-то дьявольское, что-то нечестное. И вслед за этим понял, в чем дело. "Они тебя заперли в сумасшедший дом и издеваются над тобой. Они тебя в тюрьму хотели посадить, а твоих братьев уже посадили. И за что? За веру. А разве верить — это преступление? По их законам ты не должен верить в Кришну, а разве это правильно? И ты еще стыдишься разыграть этот спектакль с женитьбой? Что это, воровство, убийство, преступление? Нет — это способ избавиться от несправедливости, проявленной по отношению к тебе!"

Не откладывая, он написал в Ригу девушке по имени Гита. Ответ пришел скоро - она выражала свое согласие на роль его невесты. К тому времени Святослав продумал, как лучше изложить суть дела докторам, и записался на прием к главврачу клиники Синявскому. Синявский слушал его с некоторым недоверием.

— Пожалуйста, поймите меня, — взывал Святослав. — Я не хочу терять свои молодые годы, бесцельно пролежав в психбольнице. Я хочу жить, как все люди, хочу создать семью. Вот Ленин сказал: "Семья — ячейка общества". А я не ячейка, я вообще не общество. А ведь мог бы стать полезным делу нашего народа и работать на его благо. Вы знаете, что у меня есть невеста?

Святослав достал письмо и, раскрыв конверт, протянул врачу тетрадный лист, исписанный прилежным женским почерком.