Григорий Гая - Несгибаемый - Страница 26

хорошей простоты, душевности. Я подружился с несколькими десятками студентов и счастлив оттого, что знаю этих людей. Ну, а в целом адепты Кришны из Торонто мне понравились, и было заметно, что они очень серьезны в своей духовной практике. Я могу это понять, ведь я старообрядец.

— Так ты мой брат! Все верующие — братья! И вы, христиане, принимаете Бога личностью, и мы! И Иисус учил любви к Богу и Кришна!

— Да-да, я знаю это, я же в вашем храме не только ел.

— Кстати, я тоже имел близкое общение с христианами. До Игрени я побывал в психбольнице Киева, где подружился с баптистом. Мы вместе занимались духовной практикой, в основном обсуждая христианские и ведические писания. До нашей встречи он в буквальном смысле мучился там без общения с верующими и молил Иисуса послать ему духовного брата. Вся киевская община баптистов молилась о том же. Когда меня перевели в его палату, он, представляешь, принял меня за этого посланца. И мы оба сразу воспряли духом, и как же хорошо нам было вместе! Ты вот об уважении сказал, и мы очень друг друга уважали. Правда, когда члены его общины узнали, что направленный Иисусом брат — преданный Кришны, они долго не могли поверить, что Христос такого им послал!

— Представляю, что сказали бы по этому поводу некоторые члены нашей общины. Это тоже не вместилось бы в их умы.

— Вот и баптистам не вмещалось, но мой друг убеждал их. Я, когда выйду из больницы, хочу к ним съездить. А кроме того, я хорошо знаю отца Сергия из российского православия. Мы в его приходе в Белгородской области даже принимали во время обеда прасад — освященную пищу, побывавшую на алтаре Кришны. Пока его не напугали, он (хороший художник, кстати) вел себя довольно смело и часто посещал наши собрания. Он даже по стране с нами путешествовал.

- Мы не признаем эту церковь, — заявил Владимир. — После отхода от патриаршего престола отца Тихона в 1924 году эта церковь по большому счету перестала исполнять функцию настоящей религии и превратилась в "религию для галочки". Она стала нужна большевистскому правительству лишь затем, чтобы явить остальному миру "свободу вероисповедания". Я сейчас ее вижу, свободу эту миражную, на твоем примере, да и знаю о преследованиях баптистов, свидетелей Иеговы, и вообще о притеснениях всех верующих. По поводу русского православия добавлю, что еще в семнадцатом веке в нем произошел надлом. Тогда основатели нашего старообрядчества, недовольные патриархом Никоном, выделились в отдельную ветвь. Был серьезный раскол. Большевики лишь катализировали кризис православия. Старообрядчество представляет ортодоксальную церковь более чисто.

— В отношении истории и ваших разногласий я не очень осведомлен, а в отношении современной церкви я не могу тебе во всем возразить. Я замечал, что умы некоторых священников основательно пропитаны социалистической философией. По идее, эти люди — научные атеисты.

— Да, это точно. Я слышал бо-о-ольшую цифру — сколько коммунистов переквалифицировалось в священники.

— А я понял это, когда некоторое время наблюдал за ними, потому что работал при монастырях. Это чтобы не связываться с греховной работой на каком-нибудь мирском предприятии. Еще один не лучший пример — архимандрит, стоящий над моим другом отцом Сергием. Ему доложили, что Сергий ест нашу "языческую" пищу за столом во время обедни, сидя во главе стола вместе с "язычниками", и доложили еще о многом другом, в том числе о несуществующем в природе. Поэтому он стал запрещать моему другу встречаться с преданными и поставил его перед выбором: или он должен пойти к кришнаитам и делать из них христиан, или его предадут анафеме. Сергий проявил слабость, испугавшись анафемы. Поэтому он стал встречаться с некоторыми преданными и переубеждать их перейти в христианство. На одного моего друга из Таллинна, Махешвару, он оказывает заметное влияние. Махешвара теперь даже думает, не уйти ли ему в христианский монастырь.

— Ты назвал это сложное имя. Оно эстонское или духовное?

— Духовное.

— А у тебя тоже есть?

— Да: Бха-ра-та. Бха-ра-та. Запомнишь?

— А ты не обидишься, если я буду называть тебя Святославом?

— Да-да, так нормально.

— А книги у тебя есть? Ваши? Хотя, о чем я спрашиваю? С этими варварскими порядками и обысками, откуда у тебя могут быть книги?

Святослав испытующе посмотрел на старообрядца. "Пожалуй, тебе можно довериться, — сказал он мысленно. — Была, не была, Господи!"

— Книги я могу дать. Ты сможешь встретиться в Днепропетровске с доверенным мне лицом и взять их. Ты ведь хорошо знаешь английский?

— О чем ты? — с некоторым пафосом и легкой обидой в голосе сказал молодой врач. — Я учился в канадской школе.

— Прости. Я дам тебе кое-что, но могу ли я и попросить тебя кое о чем?

— О чем?

— Можешь ты в процессе чтения записывать русский текст в тетрадь?

— А, тебе нужен перевод. Да, это нетрудно.

Тогда Святослав дал ему адрес дома родителей и записку для матери, чтобы она не сомневалась в этом человеке.

— Глава 16 —

ДОРОГИЕ ГОСТИНЦЫ

Уже через два дня старообрядец рассказал Святославу о своей встрече с его матерью,