Религия и религии - Страница 5

в контр-культуру, а затем, из контр-культуры в МОСК, эти "дважды отверженные" ученики Прабхупады сами пережили диалектическую духовную прогрессию, и каждый их уход, если можно так сказать, перенес их через один дефис. То, Прабхупада представлял бхакти, как исполнение этой прогрессии и его критика кармы и гьяны были полны личных откликов для большинства из тех, кто стал его учениками. Он говорил им истину. И таким образом, они не "обращались" в "религию". Термин исходный. Категории неприменимы. И поэтому они не считают людей вне МОСКа, исповедующими другую "религию". Как говорил Кришна: "Каждый следует Моему пути",- и этот путь наверх пролегает через различные проявления кармы, гьяны и бхакти. Люди располагаются на разных участках этого пути; кто-то движется с трудом; другие быстро идут вперед. В принципе, любой человек в МОСКе или нет, исповедующий или неисповедующий какую-либо религию должен оцениваться просто, как личность и по тому же самому критерию, по которому вы оцениваете себя: по близости к чистому бхакти.

Однако могут возразить, что МОСК в конечном счете является "миссионерской", "активно обращающей в свою веру" организацией. Разве мы в МОСКе не занимаемся активным поиском новообращенных, и разве эта наша активность не подразумевает нашу собственную убежденность в том, что наша организация лучше остальных? Надежда МОСКа состоит в том, чтобы научить людей тому, что чистое преданное служение — есть наивысшая цель жизни, и дать им средства к тому, чтобы заниматься им. Положительное влияние, которое оно может оказать двояко: люди могут стать членами МОСКа и практиковать преданное служение; или люди могут осознать природу и важность чистого бхакти и стремиться к тому, чтобы заниматься им в рамках другой исторической традиции. Бхакти обучают в любой традиции, но до сих пор я не встретил ни в одной традиции, кроме Гаудийа-Вайшнава такого светлого аналитического размышления над духовным опытом, который столь точно определяет бхакти и отделяет его от элементов кармы и гьяны, также как и столь ясного, и последовательного усилия развить это очищенное бхакти. Я лично убежден в том, что многие христиане, например, могли бы извлечь пользу из этого анализа, и для этого им не пришлось бы переставать быть христианами. Они скорее могли бы разработать ресурсы своей собственной традиции, следуя чистому бхакти, и тем самым становясь даже более преданными и духовно продвинутыми христианами, ибо даже во многих истинных религиозных традициях теологическая концепция отрицания скомпрометировала и извратила бхакти. Бог, которого восхваляешь, может быть личностью. Но Бог, о котором размышляют, постепенно лишается всех личностных черт, из-за использования абстракции и отрицания. Влияние гьяны в теологии приостанавливает и препятствует естественному развитию настоящего бхакти. Тогда, как бхакти побуждает нас восхвалять Бога не переставая, гьяна говорит нам, что одно лишь молчание имеет силу и душит голос прославления и молитвы. Гьяна предполагает, что язык возникает здесь в нашем взаимодействии с объектами этого мира и язык не наделен способностью взаимодействовать с трансценденцией. Когда мы распространяем его для разговора о божественном, он хлопает, как туго натянутая резиновая лента. Такие идеи являются банальностью в теологии, но с точки зрения бхакти они не верны. Бхакти понимает, что язык передающий имена, формы, атрибуты, деятельность и т.д. трансцендентной Личности возникает не в этом мире. Бог есть происхождение всего, и изначальное применение языка — это восхваление, прославление и предложение молитвы Богу. Служение Богу есть правильное и изначальное применение всего. Забывая Бога, мы искажаем язык, вступая во взаимодействие с чувственными объектами этого мира. Но когда Бог открывает себя и передает это откровение на вдохновенном языке и посредством его, тогда язык восстанавливается до уровня своего изначального использования. Эта речь трансцендентальна и ее необходимо принимать со всей серьезностью. А следует ли ее принимать, как все всегда беспокоятся, — буквально? Рупа Госвами отвечает на этот вопрос тем, что наш материально загрязненный ум и чувства не могут постичь трансцендентального качества мира трансцендентного качества имен, атрибутов и всего того остального, что принадлежит Господу. Только когда наши чувства — начиная с языка — очистит преданное служение, тогда они смогут понять имена Господа, Его атрибуты и т.д.

Таким образом, этот язык, который описывает Бога, должен пониматься буквально, но в нашем обусловленном состоянии, и при том, что наш ум и чувства насыщены вожделением, жадностью и гневом — мы не способны понять буквальный смысл. Даже не смотря на то, что наши мирские значения искажены и размыты, язык остается настоящим и весомым. И несмотря на то, что мы не можем постичь тот язык, которым пользуемся, мы должны использовать его непрерывно, ибо это применение очищает наш ум и чувства, приводя нас к полному пониманию того, что мы говорим.

При помощи подобных "несектантских" аргументов МОСК стремится способствовать оживлению и взращиванию чистого бхакти в любой традиции. Однако многие побоятся того, что такое взращивание бхакти, как раз и есть то, что в наибольшей степени повредит экуменистическому духу, ибо теологическая концепция отрицания гьяны широко пропагандировалась, как ключ к межрелигиозной гармонии, и даже единству, в то время как на бхакти, с его понятийно специфическим объектом поклонения, зачастую