ПЛ 19 Высадка семян - Страница 2

глаз. Он отрывался от пишущей машинки и принимался говорить, слушать, отвечать на вопросы. Иногда он спорил, а иногда шутил. Посетитель мог просидеть с ним наедине полчаса, пока вновь не раздавался стук в дверь, и Свамиджи приглашал очередного гостя присоединиться к разговору. Гости приходили и уходили, а Свамиджи все так же сидел и разговаривал.

Чаще всего это были официальные визиты - гости задавали философские вопросы, а он отвечал - так же, как и после лекций в магазинчике. Но иногда, особенно по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям, когда в храме не было вечерних лекций, его вниманием завладевали те, кто проявил себя как наиболее серьезные его последователи. Часто они задавали ему личные вопросы: что он чувствовал, когда впервые приехал в Нью-Йорк? Что он делал в Индии? Были ли у него там ученики? Были ли члены его семьи преданными Кришны? Каким был его духовный учитель? С ними Бхактиведанта Свами говорил по-другому - спокойнее, задушевнее, с юмором.

Он рассказывал, как однажды утром в Нью-Йорке впервые увидел снег и подумал, что кто-то побелил дома. Он рассказывал, как выступал в церквях в Батлере (когда ребята спросили, что это были за церкви, он, улыбаясь, ответил: "Не знаю", - и они вместе рассмеялись). Он часто рассказывал о британском владычестве в Индии и об индийской политике. Он говорил, что заслуга освобождения Индии принадлежит не столько Ганди, сколько Субхас Чандре Бозу. Субхас Чандра Боз покинул Индию и сформировал Индийскую национальную Армию; он заключил соглашение с Гитлером, чтобы индийские солдаты, сражавшиеся за Британскую Индию и сдавшиеся в плен немцам, были возвращены в Индийскую Национальную Армию, дабы сражаться против англичан. И впоследствии именно силовая политика Боза, а вовсе не движение ненасилия Ганди, привела Индию к независимости.

Он рассказывал о своем детстве, которое пришлось на начало века, когда улицы освещались газовыми фонарями, а экипажи и трамваи на конной тяге были единственным транспортом на пыльных улицах Калькутты. Такие беседы очаровывали ребят куда больше, чем божественная философия "Бхагавад-гиты", и они чувствовали, как растет их привязанность к Свами. Он говорил о своем отце, Гоур-Мохане Дэ, чистом преданном. Гоур-Мохан был торговцем тканями, и его семья состояла в близком родстве с аристократическим родом Малликов из Калькутты. У Малликов был храм, в котором поклонялись Божеству Кришны, и когда отец подарил ему, еще совсем маленькому, Божество, он стал подражать поклонению Говинде в храме Малликов. В детстве он ежегодно проводил собственный фестиваль Ратха-ятры, в миниатюре воспроизводя грандиозный праздник в Джаганнатха-Пури, и друзья отца обычно шутили:

- Что ж это такое? Ты проводишь Ратха-ятру, а нас даже не пригласил?

- Да это просто дети играют, - отвечал отец.

Но соседи говорили:

- Дети? Да ты просто не хочешь нас приглашать, вот и оправдываешься, что это для детей.

Бхактиведанта Свами с нежностью вспоминал отца, который всегда был против того, чтобы сын становился "светским" человеком. Отец учил его играть на мриданге и молил всех садху, посещавщих его дом, благословить сына, чтобы тот вырос преданным Радхарани.

Однажды он поведал им о первой встрече с духовным учителем. Рассказывал он и о своей фармацевтической фирме, и о том, как в 1959 году принял санньясу. Юноши слушали с жадным интересом, но темы, которых касался Свами, были настолько далеки от них, что, услышав слова "мриданга" или "санньяса", они спрашивали, что это такое, и тогда Свамиджи приходилось делать пространные отступления и рассказывать об индийских специях, барабанах и даже об индийских женщинах. Но о чем бы ни заходила речь, Бхактиведанта Свами в конечном счете озарял все светом шастр. Он не ограничивал время беседы, и мог каждый день говорить часами, если рядом находился хотя бы один настоящий, искренний слушатель.

В полдень гостиная Свами превращалась в столовую, а по вечерам - в место сокровенного поклонения Господу. Паркетный пол в этой небольшой, площадью около тринадцати квадратных метров, комнате всегда сиял чистотой. Кроме кофейного столика, стоявшего между окнами, выходившими во двор, здесь не было никакой мебели. Теперь каждый день в полдень здесь собиралось человек десять-двенадцать, чтобы пообедать вместе со Свамиджи. Обед готовил Кейт, который все утро проводил на кухне.

Поначалу Кейт готовил только для Свами. Он научился замечательно варить дал, рис и сабджи в трехъярусной пароварке. Обычно этого хватало еще на одного-двух гостей. Но вскоре гостей прибавилось, и Свамиджи велел Кейту готовить больше (разумеется, уже не в пароварке). Так что, в конце концов, он готовил уже на дюжину голодных молодых людей. Два нахлебника - Рафаэль и Дон - хоть и не очень-то интересовались философией Свами, каждый день с завидной пунктуальностью приходили к прасаду, обычно приводя с собой еще одного-двух приятелей, которые случайно забредали в храм. Стив приходил прямо с работы, из отдела социальной защиты. Заходила