Кришна Дхарма дас - Махабхарата, том 1 - Страница 118

выдержку. О Бхима, ум становится неуправляемым, когда попадает под влияние мужского тщеславия, гордости и хвастливости. Я не осуждаю тебя за то, что ты мне сказал, но, тем не менее, считаю, что произошедшее с нами было предопределено судьбой.

Юдхиштхира дал понять Бхиме, что не станет нарушать обещание.

— Помнишь ли ты условия последней игры? — спросил он. — Шакуни сказал тогда: «Тот, кто проиграет в этот раз, отправится в лес на тринадцать лет. Победитель получит царство проигравшего, а когда срок ссылки истечет, должен будет вернуть его». Я ответил ему: «Да будет так».

Юдхиштхира опустил голову и замолчал: события того дня встали перед его мысленным взором. Как он мог пойти на такое? Где была его рассудительность? Он думал, что им руководят только благие побуждения, но теперь все те, кого он любил, были обречены на страдания. И тем не менее он решил оставаться непреклонным. Независимо от того, насколько тяжелым было их нынешнее положение, пути назад нет. Он не нарушит обещания. Договор будет соблюден.

Юдхиштхира решительно заключил:

— Так разве смогу я, о Бхима, пренебречь данным словом ради богатства? Для меня не существует ничего превыше истины. Уважающий себя человек скорее умрет, чем нарушит клятву. Давайте мирно жить здесь. Настанут и лучшие времена. Земледелец разбрасывает семена и ожидает урожая. Таким же образом, истина и добродетель всегда приносят плоды, когда настанет срок. Не сомневайся.

Доводы Юдхиштхиры не убедили Бхиму. Его сердце переполнял гнев. Он даже не мог спать с тех пор, как поселился в лесу. Не желал он и ждать так много лет, прежде чем ему дадут возможность излить свою ярость на Кауравов. Разве было у них хоть какое-то понятие о добродетели? Почему же Юдхиштхира должен относиться к ним так, как будто они заслуживают уважения? Или он думает, что они его уважают за благочестие и приверженность истине? Наоборот, они презирают его за слабость и смеются над ним. Если бы только Юдхиштхира проявил благоразумие и приказал братьям готовиться к битве! Бхима вновь стал пытаться переубедить Юдхиштхиру:

— О великий царь, разве может смертный человек давать обещание, которое зависит от хода времени? Никто не знает, когда закончится его жизнь. Мы уже провели в лесу тринадцать месяцев. Будем считать, что это тринадцать лет. Веды гласят, что в определенных обстоятельствах месяц можно считать равным году. Давайте выйдем не мешкая на врага и сокрушим его. Пусть даже нам придется отправиться в ад — этот ад будет для нас подобен раю. Теперь ты знаешь, что думаем на этот счет я и Драупади, но наши чувства разделяют также Арджуна, близнецы, Кунти и многочисленные союзники. А молчат они лишь потому, что не хотят говорить тебе неприятное. Признайся, дорогой брат, что только слабость принуждает тебя держаться своего обещания. Никто не одобряет твоего благорасположения по отношению к врагам.

Силуэт Бхимы четко вырисовывался на фоне костра: его богатырская фигура напоминала пылающую гору.

— О царь, — возвысил он голос, — ты хранишь верность добродетели, но не способен узреть истину, словно невежда, заучивший Веды без понимания смысла. Ты кшатрий, а ведешь себя как брахман. Во имя исполнения долга царь вынужден прибегать к хитрости и коварству. Ты и сам об этом знаешь.

Бхиму беспокоил еще один вопрос: удастся ли им прожить неузнанными тринадцатый год ссылки? Их знали во всем мире, а у Дурьйодханы повсюду были сторонники. Многочисленные цари, покоренные Пандавами перед Раджасуей, теперь встали на сторону Кауравов. Дурьйодхана везде разошлет осведомителей, которые будут следить за каждым шагом Пандавов. Связав себя обещанием, данным Юдхиштхирой, им придется жить в лесу вечно. Единственным выходом — рано или поздно — будет применение силы.

— О герой, — взмолился Бхима, — пожалуйста, вели нам готовиться к битве. В этом — высший долг кшатрия. Если в результате будет допущен какой-нибудь грех, то позже ты сможешь его искупить, предложив жертвы богам и дары брахманам.

Юдхиштхира снова вздохнул, но ничего не сказал. Бхима поддался гневу, подумал он, и потому не может как следует разобраться в причинах их бедствий. Неужели он не понимает: страдания, так или иначе, пришли по воле Верховного Господа? Единственное, что им оставалось, — это выполнять религиозный долг, предписанный Богом, а суд предоставить Ему. Отказом от религии невозможно доставить удовольствие Господу, а ведь именно в том, чтобы удовлетворить Господа, и заключался первейший долг каждого человека. Бхима, несомненно, должен об этом знать.

Но было и еще одно соображение. Голос Юдхиштхиры оставался спокоен, когда он раскрыл перед Бхимой свои мысли:

— О сильнорукий герой, когда человек, полагаясь на собственные силы, совершает греховный поступок, этот поступок становится для него источником страданий; если же он тщательно обдумает все, прежде чем действовать, то его ждет успех. Послушай, что, скорее всего, произойдет с нами, если мы последуем твоему совету, который порожден не чем иным, как высокомерием и смятением ума.

Юдхиштхира затем перечислил одного за другим царей — союзников Дурьйодханы. Упомянул он Бхишму, Дрону и Крипу — движимые долгом, они, бесспорно, поддержат Дурьйодхану. Затем назвал он Ашваттхаму, Карну, Бахлику, Бхуришраву и братьев Дурьйодханы. Напомнил