Григорий Гая - Несгибаемый - Страница 41

к музыке.

Там говорилось, что лучшее средство для возвышения души — музыка. А степень воздействия музыки на человека зависит от степени духовной эволюции, которой достиг человек. Акбар относился к музыке очень серьезно и однажды сказал своему придворному певцу Тансену:

— Никто не может превзойти тебя в твоем искусстве, но когда я думаю об этом, я вспоминаю, что у тебя есть учитель. Кто он? Жив ли он еще?

— Да, владыка мира, мой учитель жив, и он действительно великий музыкант. Более того, я не могу назвать его "музыкантом", а должен назвать "музыкой".

Падишах воскликнул:

— Я хочу увидеть его и услышать, как он поет. Можешь ли ты привести его сюда?

Тансен ответил:

— Не может быть и речи, чтобы призвать его ко двору. Он отрешенный от мира странник. Кроме того, абсолютно невозможно попросить его спеть или сыграть: он поет только тогда, когда чувствует вдохновение, он танцует только тогда, когда чувствует вдохновение. Можно лишь прийти к нему, наблюдать и ждать.

Акбар так заинтересовался, что они с Тансеном отправились высоко в Гималаи, где в храме музыки жил мудрец, настроенный на познание Вечного. Учителю понравилось, что падишах проявил смирение, забыв о своем царском положении, и он решил спеть для падишаха. Ощутив прилив вдохновения, он запел, осознавая, что делает это перед Богом. Его пение было настолько чудесным, что представляло собой настоящий психический феномен. Казалось, все деревья и травы вибрировали от священного звука, это была Песнь Вселенной. Акбар и Тансен испытали глубокое потрясение — по щекам падишаха катились слезы.

Этот феномен показался Акбару поразительным, и во дворце он попросил Тансена исполнить ту же самую рагу, что они услышали в пещере. Тот спел, однако падишах, сравнив их пение, не был удовлетворен:

— Да, это та же музыка, но не тот же дух. Но почему такая разница?

- Суть в том, что я пою перед Вами, падишахом этой страны, а мой учитель поет перед Богом. Я пою и танцую ради денег, престижа, уважения — музыка для меня пока

еще только средство для достижения некоего результата.

Я пою, чтобы что-то получить, а мой учитель поет потому, что он что-то получил, и в этом — вся разница! Он поет только тогда, когда он наполнен Божественным и не может всего вместить в себя. Пение и есть результат: он празднует!

Гита много раз перечитывала этот рассказ.

Однажды подруга сказала ей:

— Я познакомилась с йогами, которые необыкновенно красиво поют. Они аккомпанируют себе на индийских музыкальных инструментах. Хочешь к ним сходить?

Она привела Гиту в коммунальную квартиру на улице Гайля, в которой две комнаты принадлежали Маха-мант-ре. В них располагался первый рижский центр Общества сознания Кришны. Совсем незадолго до прихода нашей героини он был открыт Вриндаваном, который познакомился с учением еще в 1974 году на собрании баптистов в Москве, где встретил Ананта Шанти. В 1979 году именно Вриндаваном, и как раз в рижском центре на улице Гайля, было впервые организовано систематическое богослужение советских вайшнавов. Придя к Маха-мантре, Гита познакомилась с ней и ее сыном Акшарой. Еще там оказались таллинец Аетхапати, часто приезжавший в Ригу, и Джапа, работавший в "Олеине". Лекцию читал непосредственно Вриндаван, тридцатитрехлетний мужчина суховатого сложения, со здоровым цветом кожи, идеально походящий на йога. У Гиты даже сомнения не возникло в том, йог он или нет. Лекция ее немного заинтересовала, но не она стала решающей. Гиту поразила игра Аетхапати на мриданге — традиционном индийском барабане. Он рассказал ей о мриданге удивительное:

— Этот музыкальный инструмент имеет духовную природу. В царстве Бога на нем играет для удовольствия Кришны очаровательная богиня Вишакха. А согласно еще одному мнению, в материальном мире в форме мриданги проявилась флейта Кришны. Могу научить. Правда, учтите, это не каждому дано.

— Я буду счастлива, — безумно обрадовалась она. — Я буду очень стараться! А можно мне брать этот барабан домой для репетиций?

— Нет, мы не разрешаем его выносить. Да Вы приходите сюда.

— Не буду я никому здесь мешать? Ведь он не очень тихий.

— Он очень громкий, — сказал Аетхапати. — Очень. Его слышно во дворе и даже на соседней улице. Но что поделаешь? У нас пока нет отдельного храма, а учиться нужно. В любом случае Маха-мантре приходится встречаться с соседями и как-то все улаживать. Она уже отнесла им много пирожков!

Аетхапати играл виртуозно, и стал первым в СССР искусным барабанщиком-мридангистом, одновременно первым учителем игры на этом инструменте для многих преданных. Интересно, что основную часть ударов и ритмов он освоил на слух — по кассетам. Лишь позже взял несколько уроков у своего гуру Харикеши Свами и у Киртираджа

Прабху, приезжавших в СССР преподавать бхакти-йогу. Любовь Аетхапати к популярному индийскому инструменту передалась Гите, и скоро она научилась извлекать из удивительного барабана пять разных звуков. Каждый день она старалась приходить в храм, чтобы репетировать, а также помогать преданным в их служении. Они в большинстве своем были очень серьезны и старались следовать исконной традиции вайшнавизма как можно более I строго. Когда из Индии им прислали семена священного индийского деревца Туласи, они обратились к