Григорий Гая - Любов свежа, когда загадочна - Страница 12

в центре — трон из злата, жемчугов,

Где восседают Радха с Гопинатхом.

Сгущенные Их сладость и краса

Чампаке в ум, как две звезды влетели:

Лучатся и общаются глаза,

Улыбки с уст слетают то и дело,

Из сердца в сердце речи Их летят, —

Все эти вещи в мир нектар сочат.

29

Желание Чампаки таково:

Пусть театр этих вечных развлечений

В ней воплотит себя как естество

Рекою представлений-откровений».

Излив свои спонтанные стихи,

Она вернула зренье в мир подлунный.

Паучья пряжа меж стволов сухих

Блестела как магический рисунок.

Сквозь белые лесные кружева

Увидела идущую Кастури,

И поспешили с уст ее слова:

«О светоч светлых поэтесс мадхурьи!

Не можешь ли чуть-чуть повременить,

О вешних играх свой рассказ явить »

30

Вести Кастури согласилась речь,

И, лотосом сложив девичьи ноги,

На пелерине, снятой с юных плеч

Чампаки, села как учитель йоги.

Чампака, сев напротив, рот ушей

Раскрыла во всю ширь его пределов

И принялась вбирать ручей речей

Сказительницы юной и умелой:

«Начну с того, что в день, воспетый мной,

Шри Радха в окружении наперсниц

Оставила светлейший Свой покой

В Джаватском мужнем родовом поместьи

И в лес, не покидаемый весной,

Пошла, осеменяя мир красой!

57

Лишь выйдя за врата, прям пред Собой

Замужнюю увидела Шримати,

Таз с простоквашей был в руках у той, —

Сей символ был весьма благоприятен;

И — сойку с шеей выпившего яд* —

Пернатую предвестницу удачи;

Потом — корову, с ней быка, телят,

Что несомненно было знаком счастья.

А далее олень попался Ей,

Фортуны расположенность сулящий;

Две трясогузки с облачком шмелей,

На крупном лотосном цветке сидящие

Средь озера, что было по пути.

Двуликий цвет себя в Ней обратил.

32

Он мастерски себя преобразил

В лицо Говинды, а в Его зеницы

Подвижных трясогузок превратил,

Шмелей понудил кудрями завиться.

Ряд добрых предзнаменований в Ней

Любовным опьяненьем отразился, —

Как слон стопой нетвердой по весне

Идет среди подруг и весь забылся,

Так средь подруг шагала и Она.

Они свежо, безудержно шутили.

И вскоре изумрудная стена

Агатовым глазам себя открыла.

За ней цвела волшебная страна,

Вовек жила в ней юная Весна.

33

Глазами источая луч тепла,

Что все вокруг любовью согревало,

Кишори в славный вешний лес вошла.

Навстречу Радхе лозы расцветали,

Влюбившись в голос Гостьи, сладость чья

Густа как сладость в голосе кукушки;

Чьи украшенья, в ритм шагам звуча,

Сражают благородным тембром уши

И превосходят колоритом гуд

Пчел, опьяненных лучшею пыльцою,

И пение чатак, свой долгий зуд*

Всласть утоливших дождевой водою.

Себя раскрывший девам настежь лес

Предстал пред Радхой чудом из чудес.

34

Голубоватым блеском лес сиял,

Тем венчик Шьямы в мыслях вызывал он.

Цвет тилака собой напоминал

Те тилаки, что Кришну украшали.

Напомнили Ей Шьяминых друзей

Арджуны с их эпитетом вишала

(Высокие) — тех самых двух мужей,

Кто в играх с гопи компаньон Гопала.

Деревья халиприи в их цвету

В Ней вызвали поминовенье Рамы,

Как Халиприя славного в свету.

Перо в тюрбане Ей пришло на память,

Когда Ей перья на глаза попали,

Которые павлины разбросали.

59

Ей малу Кришны свили пред умом

Пуннаги, миробалан и чампаки,

Нанизанные с редким мастерством

В гирлянду для Него искусной сакхи.

Коралловое древо над прудом

Сверкало фосфорическим мерцаньем

И тоже память вызвало о Нем,

Об украшеньях вскрыв воспоминанье,

Что наряжают тело Шри Хари —

Сырье для них — коралловое древо.

Тамал, как ворон, черный, подарил

О черном теле память, полном премы.

И гунджа тоже образ породила —

Из гундж плетенье Ей на ум явилось.

36

Увидела кадамбовый навес

И вспомнила об отдыхе Флейтиста;

Когда лучей полуденных отвес

Гнетет, Он любит сесть под ствол тенистый.

Зефир, свистя бамбуковой трубой,

В Ней вызвал образ Мадхавы свирели.

Разводы киновари под стопой —

Узоры киноварные на теле

Возлюбленного в ум Ее вплели.

Моданы в эту пору их расцвета

В Ней пламя жгучих мыслей подожгли,

И понеслась горячая комета

По космосу ума как наважденье, —

Пред Ней предстал Моданмохан в виденьи!

37

В сей миг гудящий пеньем вешний лес,

Парк развлечений лучших из пернатых,

Стал силой премы, житницы чудес,

Блестящим темным телом Гопинатха,

В Ком ввек дуэт игривейший живет,

Неотразимый — красота и юность —

Подобие крылатых, чей полет

Сластит глаза в чертоге изумрудном.

Что б ни попало Радхе на глаза,

Все према с Кришной связывала тотчас.

Так Купидон, бушуя как гроза,

Ее засыпал градом стрел цветочных.

Раздул в Ней нестерпимой боли жар,

Но противостоял ему нектар!

61

Так сколь же сладок премовый нектар,

Что побеждает боль разлуки ядов,

Что горше, ядовитей чем анчар?!

И в чувствах Радхи жить осталась радость!..

Подруги Радхи видели в лесу

Ее деяний, свойств отображенье,

Святую первородную красу;

От премы млели, видя превращенья.

Деревья сахачари, этот лес

Усыпавшие с царским изобильем,

«Оставили» дома своих древес,

В наперсниц Радхи «перевоплотились», —

Как образ сахачари в ум к подругам

Вошли, вкруг Радхи встав сакральным кругом.