ПЛ 20 Вечный кайф - Страница 9

я подошел и стал играть, и он поприветствовал меня. Как только подходил новый музыкант и брал первую ноту, он поднимал руки в знак приветствия. Казалось, он стоял на сцене, за дирижерским пультом в Нью-Йоркской филармонии. Я имею в виду жест, знакомый любому музыканту. По этому жесту ты понимаешь, что человек хочет играть с тобой, и рад тому, что ты играешь с ним. Это был язык, на котором общаются музыканты - я сразу уловил это и очень обрадовался.

По всему парку постоянно слонялись одинокие музыканты, и, услышав, что можно подыграть Свами, и что им будут рады, один за другим потянулись к нему. Один саксофонист пришел просто потому, что хорошо звучали ударные, и ему захотелось подыграть. Другие, подобно Ирвингу Хольперну, видели в этом нечто духовное и получали удовольствие от приятных звуков. По мере того, как музыкантов прибывало, все больше собиралось и прохожих. Свамиджи солировал и пел вместе с хором, а только что подошедшие начали петь вместе с ведущим, и вскоре киртан превратился в несмолкающий хор. После полудня вокруг преданных толпилось уже более сотни человек, и дюжина музыкантов с латиноамериканскими барабанами, бамбуковыми и металлическими флейтами, губными гармошками, деревянными и металлическими трещотками, бубнами и гитарами играли вместе со Свами.

Ирвинг Хольперн: Весь парк просто пел. Музыканты внимательно вслушивались в слова мантры. Когда Свами пел Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, иногда слово "Кришна" звучало как "Кри-ше-на" - двусложное слово становилось трехсложным. Обычно это происходило на первой паре слов, и музыканты с точностью воспроизводили этот ритмический рисунок. Каждое слово Свамиджи произносил по-особому, и музыканты очень внимательно слушали его пение. Мы начали замечать, что одну и ту же короткую фразу Свами поет на разные мелодии, и пытались в точности ему подражать - как музыканты следуют взмахам дирижера или хор - голосу солиста. Это было классно - люди толкали друг друга в бок и говорили: "Слышь?" Мы старались уловить и воспроизвести все тонкости звучания санскритских фраз, которые, похоже, ускользали от большинства слушателей, с энтузиазмом танцующих или погруженных в игру на инструментах. Иногда Свами добавлял новый ритм. То, как главный ударник (роль которого выполнял тогда Свами) играл на барабане - это было нечто...

Я говорил об этом с другими музыкантами, и все они согласились с тем, что Свами, должно быть, знает сотни и сотни мелодий, которые приходят из какого-то потустороннего источника истинного знания. Народ просто валом валил - только чтобы поучаствовать в этом музыкальном подарке, дхарме, привезенной из-за морей.

- Эй, - говорили они - вы только послушайте этого святого монаха.

На самом деле люди ожидали, что им вот-вот покажут какие-нибудь трюки, фокусы, сеанс левитации или что-нибудь в этом роде. Но когда вы начинали чувствовать всю простоту того, о чем говорил Свами - не важно, собирались ли вы серьезно этому следовать или вам просто понравилось, и вы хотели воздать ему должное, отведя ему какой-то уголок в своем сердце - все равно это поражало до глубины души.

Еще было интересно наблюдать, как люди воспринимают киртан. Некоторые думали, что это лишь прелюдия к какому-то событию. Другие - что это и есть само событие. Одним нравилась музыка. Другим - поэтично звучащие слова.

Вскоре подошли Аллен Гинсберг и Питер Орловски с друзьями. Аллен оглядел сцену и уселся посреди поющих. Поэт-патриарх - чернобородый, в очках, с лысиной, обрамленной черными кудрями - присоединившись к киртану, он необычайно поднял ее престиж в глазах окружающих. Бхактиведанта Свами, продолжая в экстазе петь и играть на барабане, заметил его и улыбнулся.

Репортер из "Нью-Йорк Таймс" подошел к Аллену с просьбой дать интервью, но Аллен отказался:

- Не следует мешать человеку, когда он занят поклонением.

"Таймс" пришлось подождать.

Аллен: Томпкинс-сквер был центром духовных противоречий тех дней - и это было просто здорово. Вдруг, совершенно внезапно, у людей, занятых философской болтовней и наркотиками, появилась возможность попеть, продолбить интеллектуальный лед и выйти к всепоглощающей бхакти - это было действительно потрясающе!

Негры и пуэрториканцы тоже частенько музицировали на улицах со своими барабанами, исполняя конгу*. Но эти люди были ни на кого не похожи. Некоторые обрили головы, и это вызывало любопытство. В пении постоянно повторялись одни и те же слова, но и в этом была своя прелесть. Петь с ними было очень легко. Сцена была открыта для каждого. В этой практике не было никаких "тайных углов". Лица людей светились радостными, одобрительными улыбками, в глазах горело воодушевление, свидетельствующее о реальности такого способа общения - ибо построено оно на серьезной основе, а не на барабанной дроби.

Бхактиведанту Свами нужно было видеть. Он старался петь как можно громче, брови его были сдвинуты лицо напряжено, вены на висках вздувались, а нижняя челюсть выступала