Медитация на Прабхупаду 2 - Страница 34

говорил мне: «Иди сюда».

Он сказал мне:

«Если ты не стесняешься, то можешь носить свои четки на шее, когда идешь по улице».

Он прогуливался с нами.

Теперь это уже невозможно.

У нас нет уверенности в том, увидим ли мы его вообще.

Может быть, в роли помощницы гопи? А как же быть с Прабхупадой?

О память, приди и помоги мне, трудиться здесь и сейчас, и я обещаю записать все, что ты откроешь мне.

Есть люди, которые нуждаются в этом.

Подумай о его туфлях,

первых белых шлепанцах,

затем о парусиновых,

некоторые из них были шафрановыми.

Эти туфли сегодня можно найти

на многих въясасанах —

все ли их он действительно носил?

А отпечатки стоп Прабхупады, которые сделал в 1976 году в Манхэттене Куладри, - как насчет них?

Насколько они несут в себе Прабхупаду?

Это зависит от вашей веры.

Даже если бы вы действительно

касались его стоп,

какой в это смысл, если сейчас

вы не следуете ему

и не думаете о нем?

Оставайтесь подле его стоп. По-крайней мере, вы будете о них думать.

Давайте говорить о его вапи и служить ему, находясь у его стоп.

Я счастлив, что случайно наткнулся на его стопы. Благословленный, я повторяю у его стоп.

Его стопы символичны; эти розовые подошвы ступали по пляжам

и полам комнат.

Эти стопы, направленные на меня, когда он сидел за своим низким столиком, запечатлены в моем уме.

Они - объект благоговения для смиренного слуги.

Я склоняюсь к его стопам.

Шум с улицы

3.13

Когда я давал интервью на радио, за дверью начал кричать ребенок. Мы забеспокоились, что шум будет слышен на записи. Но потом я сказал: «О, точно так же кричали дети на улице, когда Прабхупада проповедовал на Второй авеню, 26». Эти слова пробудили во мне новые воспоминания о тех временах. В романе Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» приво-дится знаменитый пример. Пруст ест кусочек маленького пирожного «мадлен», и когда пирожное смешивается с чаем у него во рту, этот вкус и аромат неожиданного возвращает его в детство, на многие годы назад. Так он начинает разворачивать свое повествование «В поисках утраченного времени». Может, мы тоже можем вспоминать лекции 1966 года, слыша шум, доносящийся с улицы.

Я сижу на своем обычном месте и слушаю Прабхупаду. Когда хулиганы и подростки кричат на улице, становится страшновато, но мы продолжаем сидеть. Я

надеюсь, что это не выльется в скандал, и они уйдут, а мы сможем продолжать слушать Свами. Когда кто-то подходит с улицы к дверям и начинает шуметь, вы на мгновение задумываетесь, как это выглядит со стороны: какие-то хиппи и странный индиец. Все это выглядит для них загадочно — они не могут понять, что здесь происходит. Они просто недоумевают. Свами, очевидно, индиец, о чем же он говорит с этими юными американскими хиппи? Эти уличные хулиганы достаточно хорошо знают, кто такие американские хиппи, однако они не знают, кто такой Свами.

Когда какие-то люди заглядывали в магазинчик и выкрикивали: «Эй, какого черта вы тут сидите?» или орали: «Эй!», — мы просто продолжали сидеть, и они обычно уходили. Но потом приходил кто-то еще; порой беспокойства продолжались большую часть лекции. Это происходило потому, что Свамиджи оставлял дверь открытой. Если бы он закрыл дверь, было бы тише, но он хотел, чтобы люди могли свободно входить. А, может быть, так, действительно, было лучше. Возможно, беспокойств было бы больше, если бы у хулиганов не было возможности заглянуть и сказать что-нибудь. Если бы дверь была закрыта, они могли бы разозлиться. Как бы то ни было, Свамиджи держал дверь открытой.

Иногда во время лекции он говорил: «Да, проходите и садитесь». Эти слова могли быть обращены к хиппи, который не решался войти, словно размышляя, будут ли ему рады, если он сядет слушать «Бхагавад-гиту». Возможно, он находился под воздействием ЛСД или просто не хотел быть частью коллектива, но при этом ему интересно было узнать, что здесь происходит. Итак, Прабхупада помогал ему преодолеть этот барьер и стать слушателем. Он приглашал их сесть, но зачастую они

не хотели подчиняться Свами, даже если это означало просто сесть.

Свамиджи был бесстрашен. Он был убежден, что его послание важно и должно быть донесено до людей. Он руководил происходящим, но должен был постоянно быть начеку, особенно вначале, когда не было полной уверенности в том, что преданные смогут заступиться за него. Поэтому в трудных ситуациях он брал все в свои руки и говорил: «Не мешайте, не мешайте». Говоря о сложной философии «Бхагавад-гиты» и доказывая, что Кришна является Богом, он всегда полагался на Кришну. Он не шел ни на какие компромиссы.

Мы понимали далеко не все, но оставались и слушали. Время от времени вы слышали уже знакомые слова: Чайтанья, Кришна. Часто встречались незнакомые. Я помню, что мне многое было непонятно. Это просто пролетало над вашей головой и оставалось где-то в пространстве.

Как бы то ни было, мы сидим и слушаем Свами, невзирая на доносящийся с улицы шум. Нам нравится петь, нам нравится звон каратал. Начинается киртан и все поют: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Слышал ли кто-нибудь раньше о чем- то подобном - о пении