Григорий Гая - Несгибаемый - Страница 17

наркоманией, алкоголизмом, преступным зарабатыванием средств или другой греховной деятельностью. Желание отведать духовного блаженства спасает человека от деградации и возвышает его. И последнее — духовные наслажения разрешены Богом, поэтому, испытывая их, человек не чувствует никаких беспокойств и страхов. В писаниях духовный мир определяется как место, где нет беспокойств, на санскрите оно называется Вайкунтха.

Святослав закончил свои объяснения. Наркоманам было непонятно, зачем нужно изменять этический облик личности и образ жизни. Лишь Лебедя, да немного Макса беспокоила собственная деградация. И главное, всем им было неизвестно, каково духовное блаженство на вкус. Тот, кто слышит о нем, но не испытал, подобен пчеле, ползающей по банке с медом. Вкус меда снаружи неведом, и, чтобы его ощутить, пчеле необходимо попасть внутрь банки. Таков же и путь к познанию духовного блаженства — практикуя метод, изведать его вкус. Несмотря на эти неясности, беседу все сочли полезной. Они даже отчасти верили Святославу, так как замечали, что он явно испытывает какое-то необыкновенное удовлетворение и спокойствие! Какое-то чистое удовлетворение, не стимулированное приемом внутрь химических веществ. Уж это они своим опытным глазом точно могли заметить! "Наверное, это и есть духовное блаженство", — предполагали они, завидуя умению уравновешенного Святослава владеть собой и сохранять чувство собственного достоинства. Ах, если бы они верили, что сами смогут испытывать такие же невозмутимость и счастье, если будут регулярно, внимательно и достаточно по времени повторять мантру Харе Кришна!

— Глава 9 — ВЕЧЕР ИНДИЙСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Приближался День Советской Армии. Пациентам объявили, что по случаю праздника в столовой состоится совместная встреча больных и медработников. Шеф-повар пообещал угостить всех в знаменательный день фруктами и тортом.

Святослав подумал, что было бы неплохо организовать 23 февраля культурную программу. Большинство обитателей отделения умирало от скуки, и он был уверен, что они легко расправятся с ней, если примут участие в подготовке утренника. И встреча в столовой прошла бы интереснее и веселее. Например, можно было бы поставить спектакль и спеть какую-нибудь бенгальскую песню на духовную тему. За неделю до мероприятия Святослав представил свои идеи старшей медсестре Веронике Глебовне.

Она была человеком с большим сердцем. Из той группы коллег, кто испытывал сострадание к больным, она выделялась теплой материнской заботой о пациентах.

"Ее единственный сын — офицер за границей, мужа она похоронила — вот и относится к этим психам, как к РОДНЫМ детям", — говаривали некоторые медсестры о Веронике Глебовне.

К моменту разговора со Святославом она заметила, что беседы с ним делают наркоманов спокойными. И медсестры перестали ей ябедничать, мол, парни донимают просьбами колоть их наркотиками. Поэтому во время беседы эта пятидесятилетняя женщина похвалила его:

— Такие они несчастные. Молодец ты, что им помогаешь!

Святослав немного смутился, а потом сказал:

— Если дать мне своего рода профсоюзную должность, что-то вроде "ответственный по культмассовой работе среди больных", я смог бы тогда действовать уверенней.

— Шикарная идея, — поддержала Вероника Глебовна. — Я на заведующего с ней выйду.

— Буду очень Вам признателен!

Незадолго до этого заведующему отделением доложили, что Святослав подолгу общается с наркоманами, рас-сказывая им о йоге и вреде наркотиков. В целом это сказывается на ребятах положительно. Поэтому, когда Вероника Глебовна предложила дать преданному неформальную должность, врач сразу отказывать не стал. Она поведала также заинтересованным тоном об опытности Святослава в организационной работе и еще о том, что он способен подготовить к 23 февраля солидную культурную программу.

Максимов думал, что находится в долгу перед преданным. Он до сих пор не подискутировал со Святославом на философские темы, поскольку в его сердце закрался страх перед этой беседой. Быть в ней пассивным слушателем он не мог — пришлось бы спорить. А аргументов для победы в споре он не находил. Поэтому врач старательно избегал контактов со Святославом. Вместе с тем его мучила совесть: ведь он по собственной инициативе напрашивался на этот диалог. Теперь же подворачивался случай реабилитироваться, оказав пациенту хорошую услугу. По мнению врача, принять предложение Вероники Глебовны было лучше, чем ввязаться в дискуссию и проиграть ее. Доктор чувствовал, что отстоять философию марксизма ему не удастся, а это могло вылиться в какие-нибудь неприятные последствия. Кроме того, его положительному настрою способствовала благодарность Святославу как коллеге, которая появилась после того, как Максимов услышал о его неординарном методе лечения наркомании. Заведующий считал ее тяжелой болезнью и бедствием в масштабах государства. Посему он над делом долго не раздумывал и дал Веронике Глебовне добро.

В тот же день Святослав попросил ее выделить помещение, где он мог бы в одиночестве спокойно думать над программой и собирать людей для репетиций. Она дала ему каморку без окон, три на два метра. Уже по собственному желанию она принесла туда электроплитку и повелела завхозу отпускать преданному с кухонного склада продукты.

По особой причине вайшнав решил разучить с наркоманами песню-молитву, посвященную духовному учителю. Перевод санскритских слов этой песни (в которой имена Харе, Кришна и Рама не звучали), кому-либо в больнице известен не был, тогда как мантру Харе Кришна врачи знали и исполнение ее восприняли бы как религиозную проповедь. "А так подумают, что мы поем индийскую песню", — заключил