те наивные годы молодежь искала духовную истину, принимая ЛСД.
Вследствие несчастного случая СЏ, СЃ загипсованными ногами, РІ течение шести недель вынужден был соблюдать постельный режим. РЇ выписал РёР· Общества веданты несколько книжек РІ РјСЏРіРєРѕР№ обложке Рё стал читать РєРЅРёРіРё РїРѕ восточной философии: «Путь Дао», В«Рзречения Конфуция», «Бхагавад-гиту» Рё некоторые РёР· Упанишад. Однажды мать, зайдя РєРѕ РјРЅРµ, сказала: «Ты ведь РЅРµ веришь РІРѕ РІСЃРµ это, РІ действительности, правда?В» РќРѕ «Бхагавад-гита» Рё Упанишады были для меня притягательными. РњРЅРµ нравились некоторые истории РёР· РЅРёС… Рё афоризмы РѕР± единстве Брахмана Рё атмы – внетелесного РЇ.
Шесть месяцев СЏ жил РІ Нижнем РСЃС‚-Сайде РЅР° деньги, припасенные РІРѕ время службы РІРѕ флоте. Потом СЏ устроился РІ службу социального обеспечения, РіРґРµ стал работать служащим, изучающим условия жизни неблагополучных семей Рё лиц, нуждающихся РІ материальной или моральной поддержке.
Социальная работа – это не прибыльный бизнес, а гуманитарная деятельность. Она предоставляла возможность оказывать людям помощь. По службе мне приходилось посещать получателей благотворительной помощи или претендентов на ее получение, выяснять, попадают ли они в категорию тех, кому такая помощь оказывается, узнавать об их проблемах и выслушивать их печальные истории. Я старался по-дружески помочь им получить деньги и изменить свою жизнь. Реще всегда было множество бюрократической бумажной работы.
При этом я продолжал свои литературные занятия. Коммерческая литература и журналистика меня не интересовали. Я хотел быть художником слова. Писательство было для меня способом отыскания истины.
Один из моих пишущих приятелей сказал мне: «Знаешь, тебе надо писать что-то на продажу. Нельзя быть идеалистом». Но я писал всегда ради самого процесса творчества. Я старался исследовать чудо вдохновения: почему человеку хочется писать? Откуда исходит этот творческий порыв? Чем порождаются желание и способность словесного самовыражения? В чем смысл жизни? Грубо говоря, я с помощью писательства хотел найти способ жить духовно. Меня привлекали те авторы, которые пусть и не были религиозными, но писали ради высокого. Например, мне нравился Кафка. Хотя люди считают его агностиком, для него литературный труд был религией. Бог не открыл Себя ему, но и материальный успех его тоже не интересовал. В литературе Кафка пытался выразить истину. Я старался идти за писателями, которых интересовали такие духовные вещи как высшее предназначение человека. Я читал книги Достоевского и других авторов, писавших на подобные темы. В общем-то, с моей стороны это было духовным поиском. Сравнивая таких авторов с людьми, работающими ради материальных благ (и даже со священниками, которые не были настолько честными, как эти писатели), я воспринимал писателей как духовно мотивированных.
Рвсе же, несмотря на мое старание найти истину в литературном труде, самочувствие мое ухудшалось, и ничто меня не радовало. Я пришел к вере в утверждение Ван Гога: «Страдание вечно». Чего еще можно ожидать в абсурдной Вселенной? Я чувствовал себя потерянным, но это же чувство было присуще и великим философам, художникам и композиторам. Понятно, что я не ожидал внезапного появления какого-то гуру, который спасет меня. Я был слишком циничным. Однако я постоянно читал разные переводы «Бхагавад-гиты» и Упанишад.
По воле судьбы, за неделю до того, как магазин подарков на Второй авеню 26 стал храмом Шрилы Прабхупады, я стоял у двери этого магазина, дожидаясь друга. В заднем кармане у меня лежала «Бхагавад-гита». Почему-то мы с приятелем условились встретиться на Второй авеню возле дома 26. Тогда я и понятия не имел, что там будет вскоре происходить.
Был июль 1966. Я часто ходил пешком по Второй авеню на работу и обратно. На углу Второй авеню и Хьюстон-стрит находился магазинчик ностальгических подарков. Над его дверью красовалась вывеска: «Бесценные дары». В магазине были выставлены спичечные коробки, украшенные кадрами из голливудских кинофильмов сороковых годов. Однажды, проходя мимо, я обратил внимание, что магазин опустел. Вывеска осталась, но внутри уже ничего не было. Маленький листок за стеклом извещал, что А. Ч. Бхактиведанта Свами по вечерам читает лекции по «Бхагавад-гите». Еще в витрине стояла картина, изображающая каких-то святых, танцующих с воздетыми руками. Объявление меня заинтересовало, поскольку я читал «Бхагавад-гиту».
Впервые СЏ пришел РЅР° лекцию РїРѕ «Гите» теплым летним вечером, РІ семь часов. Входная дверь Рё РѕРєРЅР°, выходящие РІРѕ РґРІРѕСЂ, были широко открыты. РљСЂРѕРјРµ меня РІ комнате находилось еще человек десять. Некоторые были одеты РІ джинсы Рё рубашки типа гимнастерок. РњС‹ оставили СЃРІРѕРё стоптанные РєСЂРѕСЃСЃРѕРІРєРё Сѓ двери Рё сели РЅР° РїРѕР». Большинство РёР· нас жили РІ Нижнем РСЃС‚-Сайде; добраться РґРѕ бывшего магазинчика нам РЅРµ составляло большого труда. Комната была голой: РЅРё картин, РЅРё мебели. Даже стульев РЅРµ было – только несколько простых соломенных циновок. Р’ центре комнаты СЃ потолка свисала единственная лампочка.
Когда я уселся на пол, один из парней спросил, как меня зовут. Мы обменялись несколькими фразами, и я почувствовал себя непринужденно. Там собрались такие же молодые ребята, как я. Похоже, эта группа уже несколько раз собиралась. Вдруг открылась боковая дверь, и в комнату вошел Прабхупада. На нем не было рубашки. Шафрановая ткань, покрывавшая его туловище, оставляла обнаженными его руки и часть груди. На его ногах были остроносые туфли, а его тело