Рупа Виласа пр - Седьмой Госвами - Страница 3

Датта приходился Кедаранатхе дедом по отцовской линии. Он обладал мистическими силами и мог предсказывать будущее.

О своих родителях Бхактивинода Тхакур пишет: «Мой отец Анандачандра Датта Махашая был глубоко верующим и очень прямодушным человеком. Хотя в свое время его считали самым красивым мужчиной в Калькутте, он был чужд привязанности к чувственным удовольствиям. Моя мать Шримати Джаганмохини была очень умна, искренна и верна мужу». Ее отец Ишвара Чандра Митра Мустофи, потомок благородного рода Рамешвары Митры Мустофи, был сказочно богат. Ему принадлежало огромное имение с сотнями слуг и служанок. Как самый влиятельный заминдар Надии, Ишвара Чандра считался вторым по важности человеком после правителя этой области.

Прадеду Кедаранатхи со стороны отца Раю Раяну Джаганнатхе Прасаду Гхошу, землевладельцу из Катаки, принадлежала деревня Чхоти Говиндапур на берегу реки Випра и несколько других деревень. Когда Рай Раян умер, его имением завладел управляющий по имени Рамахари, пользуясь тем, что дед и бабушка Кедаранатхи жили в то время в Калькутте. Когда они приехали в Ориссу и заявили свои права на наследство, Рамахари отказал им. Тогда Анандачандра по просьбе отца поехал в Ориссу улаживать спор. Началось судебное разбирательство, которое продлилось три года. Выиграв дело, дед с бабушкой отправились в Ориссу, а Анандачандра с женой и старшим сыном Абхаякали переехали в Улу, где у них родился второй сын, Калипрасанна. Не пробыв в Уле и нескольких дней, Анандачандра снова поехал в Ориссу, поскольку Рамахари требовал его присутствия, чтобы вернуть награбленное.

Детство

Бхактивинода Тхакур родился в воскресенье второго сентября 1838 года в Надии в деревне Ула. Давным-давно эта деревня, стоящая на берегу Ранги, была процветающим речным портом и называлась Бирнагар. Однажды на подходе к Бирнагару караван кораблей принца Шриманты Сандагара попал в сильный шторм. Опасаясь за свою жизнь и сохранность судов, принц стал молиться Улачанди, супруге Господа Шивы, и шторм прекратился. Впоследствии принц построил в Бирнагаре храм богине Улачанди, в честь которой деревня и получила название Ула.

Шрила Бхактивинода был третьим сыном Анандачандры Датты и Джаганмохини-деви. Когда Кедаранатха, которого нарекли так в честь Господа Шивы, появился на свет, его отец все еще был в Ориссе. По традиции, астролог определил точное время рождения ребенка по обычным и песочным часам. Бхактивинода Тхакур пишет в автобиографии: «Я родился крупным ребенком. Мой старший брат, Абхаякали, к этому времени уже скончался, а второй брат, Калипрасанна, был еще жив. Про меня мать говорила: „Пусть он не так красив, как его братья, лишь бы жизнь его была долгой"... Однажды, когда у меня только начали резаться зубы, няня спускалась со мной на руках по лестнице, и я от тряски сильно прикусил язык. Шрам от этого у меня остался до сих пор». По рассказам той же няни, как-то раз Кедаранатха, которому тогда было уже почти два года, увидел севшего неподалеку ворона и сочинил такой стишок: «Ворон, ворон, баклажанный цвет! Папа едет, ты уйдешь с дороги или нет?» Услышав это, ворон перешел в другое место, и находившиеся неподалеку слуги сказали мальчику: «Должно быть твой отец и правда скоро вернется». И действительно, отец Кедаранатхи приехал через несколько дней.

Первые уроки Кедаранатхи проходили на веранде храма в поместье его деда по матери, Мустофи Махашаи. Там училось много деревенских ребят. Учитель был очень строгим, и мальчики его боялись. Бхактивинода Тхакур пишет: «В возрасте трех лет меня отдали в школу Карттики Саркары. Я до сих пор помню, как он грозил нам розгой».

В доме деда часто проходили праздничные церемонии. Особенно пышно отмечали Дурга-пуджу, так как родственники Кедаранатхи по матери в основном были почитателями Дурги.

«В праздничные дни храм освещался сотнями лампад, украшавших колонны и стены. Все сторожа надевали парадную форму. Из Ранагхата и Шантипура приходили толпы богатых тучных мужчин в расшитой золотом одежде. Их сопровождало множество солдат и телохранителей. Праздничную сцену окружало море людей, а фейерверки и горящие повсюду огни делали происходящее похожим на битву на Курукшетре. В первый день устраивали танцы. Гости танцевали до полного изнеможения, совершенно забыв о религиозной подоплеке праздника. Поздно ночью начиналось выступление певцов, которые пели так пронзительно, что у меня начинали болеть уши. На время праздника несколько десятков брахманов, специально приглашенных из Западной Бенгалии, устанавливали в храме огромную статую богини Дурги, отлитую из восьми металлов, и поклонялись ей. Во время церемонии поклонения, которая длилась три дня, богине подносили роскошные одежды и самые изысканные яства. На шестой день приходили барабанщики и играли так громко, что весь храм ходил ходуном. На девятый день в жертву богине приносили множество козлов и буйволов». По этому поводу Бхактивинода Тхакур иронично замечает: «На празднике веселились все, кроме несчастных животных, а большинство брахманов и пандитов приходило лишь для того, чтобы поесть мяса». О другом празднике он пишет так: «Во время Дола-ятры все кругом пели и веселились. Люди кидали друг в друга красной краской, и поэтому всё вокруг казалось окрашенным кровью. Даже сторожа участвовали в этой забаве. Они были в таком азарте, что я держался от них подальше. Большое впечатление на меня производил праздничный костер».