Григорий Гая - Несгибаемый - Страница 21

видоизменили теорию и практику бхакти-йоги и отпали от истинной традиции. Это отход в сторону материализма. Они привнесли в чисто духовное вайшнавское учение материальные представления о мире.

И когда в пятидесятые-шестидесятые годы молодые американцы стали летать в Индию, они познакомились с членами этих сект, которые наряду с правильными методами бхакти-йоги используют выдуманные неправильные.

— Вот бы слетать в Индию! — мечтательно сказал Макс. — Слоны, манго, море, пальмы, Гималаи!..

— У меня батя по путевке летал, привез ковры и сандалового слоняру, — произнес один из ребят. — И Будду привез. Он поставил Будду в серванте, там статуя Александра Македонского и голый Аполлон еще. А наверху серванта Ленин бакланит с рабочим.

— Эти молодые американцы, — вернулся в старое русло Святослав, — нахватались верхушек разных направлений индуизма, а также философии буддизма. Еще они переняли некоторые особенности внешнего вида, характерные для различных групп индуизма и буддизма. Все это они "наклеили" поверх своего недовольства западной культурой. Говорят, что так и получилось это движение хиппи — верхушки индуистской и буддистской философий соединились с положениями, критикующими современную культуру. И подобное же наблюдается в манере хиппи одеваться: некоторыми отличительными внешними признаками они напоминают индийских верующих, но в то же время носят и модную западную одежду.

— Так что, движение хиппи — религиозное? — решил уточнить Лебедь.

— Вообще-то, можно говорить о каких-то зачатках духовности в среде хиппи, но назвать его религиозным я не могу. Верно, что они восприимчивы к духовному знанию. Подтверждает это и опыт Прабхупады, того гуру, который привез чистую бхакти-йогу на Запад. Оказалось, что немало людей из этой среды способны принять высшие духовные ценности. Он начал свою миссию в столице мирового движения хиппи — нью-йоркском Ист-Сайде, и многие хиппи стали по-настоящему духовными людьми. Но само движение хиппи нельзя принимать за духовное.

Понимаешь, верхушками философии, как и картофельной ботвой, сыт не будешь.

Все немного помолчали, а Святослав решил добавить к сказанному несколько фраз.

— Кстати, "Битлз" поют мантру Харе Кришна.

— Да ну?! — не поверил один из ребят.

— Точно. Я даже читал русский перевод предисловия к "Книге о Кришне", написанного Джорджем Харрисоном. Это книга Шрилы Прабхупады, а Джордж оплачивал ее первое издание. И еще в 1973 году он подарил Прабхупаде и его ученикам огромное поместье возле Лондона. Там теперь большой центр бхакти-йоги — Бхактиведанта Мэнор. Хар-рисон любит повторять мантру Харе Кришна на четках, а Леннон любил ее петь, подыгрывая себе на фортепиано.

— Обход начнется через пять минут, — сообщил один из ребят.

— До скорого, — сказал Святослав и пошел в свою палату.

Наркоманы под большим впечатлением стали обсуждать услышанное. В каждом из них проснулась надежда на отход от наркотиков, даже в Чесноке, который никогда не думал об этом. Он считал, что если в течение дня у него ни разу не получилось уколоться, значит, день прожит зря. Теперь же он впервые подумал, что без наркотиков можно прекрасно жить. Но скоро от этой мысли ему стало мятежно, и он откинул ее, больше не желая к себе подпускать. На других же беседа подействовала более благотворно.

-Глава 11 - КАРА

До праздника оставалось два дня. Подготовка к нему шла полным ходом, и Святослав уже написал сценарий к спектаклю и раздал роли. Вместе с учителем музыки они добились стройного исполнения песен, и теперь следовало уделить основное внимание репетициям спектакля.

Между тем некий соглядатай сообщил в КГБ о разнообразных духовных развлечениях пациентов игреньской клиники. Там, разумеется, возмутились, и один старший чин позвонил в больницу. Особым тоном, короткими отточенными фразами, которые предназначены специально для таких случаев, он ввел главного врача психбольницы Синявского в такую глубокую депрессию, что впору было вызывать сестру с антидепрессантом.

— Никого не впускать! — высунув голову из-за двери, крикнул главврач секретарю сразу после звонка.

Синявскому казалось, что его превратили в животное. Голова не работала, и он тупо смотрел на портрет Ленина, который висел на стене. Ленин был объектом поклонения главврача, но в этой ситуации ничем помочь не мог. Сердце психиатра раздиралось на клочки противоречивыми чувствами. Гнев на Святослава и одновременно жалость к нему, страх перед КГБ и ощущение собственного ничтожества перед этой грозной машиной, страх за семью и жалость к себе... он совсем расклеился и, даже изрядно выпив валерианы, долго не мог успокоиться. В конце концов, он ожесточился, а потом рассвирепел. Вызвав к себе Максимова, он проделал с врачом то же самое, что учинил над ним старший чин.

Сразу вслед за этим Святослава проводили к Максимову. Тот, что есть духу, старался сохранять самообладание:

— Зощенко, я тебя уважаю и где-то даже понимаю. Надеюсь, и ты меня поймешь. Этот твой концерт вылез мне боком. Я совсем не хочу терять из-за тебя работу или попадать к начальству в опалу. Моя работа позволяет мне нормально обеспечивать мою семью. Поэтому...

Ему было трудно сказать это. Но он собрался и выпалил приговором рекомендацию Синявского:

- Собирай вещи, пойдешь в девятое отделение! Так мне будет спокойнее. Затем добавил:

- Там никого не выпускают на улицу, так что настраивайся на худшее.

Собирать преданному