Путешествие домой - Страница 99

При виде его обезьянья банда, начавшая было пировать, заволновалась от нехороших предчувствий. Мальчик кинулся на них с зажатым в руке камнем. Стая бандитов заверещала с неподдельным ужасом в глазах. Внезапно они бросили свою добычу и кинулись врассыпную. Мальчик же собрал раскиданные продукты и уселся обедать. Тем временем обезьяны встревоженно наблюдали за ним с безопасного расстояния. Я был поражен. Как все это объяснить? Щуплый мальчик едва ли весил больше одного бицепса европейского геркулеса. Обезьяны не обратили внимания на его угрозы, хорошо чувствуя его страх, но испугались ребенка, у которого не было страха перед ними. Что же всё это означает для меня, чья дорога к Богу становится все уже и уже? Мне вспомнилась свора диких псов и страшная история о мстительном черном тантрике, которую рассказал Васудева. Я боялся, что, поторопившись с выбором учителя, попаду под влияние недобросовестного гуру. Но теперь я понял, что сам по себе этот страх тоже может препятствовать моему продвижению.

Страх делает нас уязвимыми. Иностранец был незнаком с повадками обезьян, а непальский мальчик провел рядом с ними всю жизнь. Мы всегда боимся того, что нам неизвестно. Познав свою духовную природу и искренне веря в Бога, мы сможем преодолеть любые страхи. Господи, прошу Тебя, даруй мне бесстрашие и помоги найти путь к Тебе.

Пока я предавался этим размышлениям, мальчик с улыбкой подбежал ко мне и протянул бананы из продуктовой сумки. Обезьяны возбужденно заверещали, намечая следующую жертву. Они ясно давали мне понять, что у меня гораздо больше общего с европейцем, чем мне хотелось думать. Чувствуя, что от простодушной и безбоязненной веры этого мальчика меня еще отделяет долгий путь, я вежливо отказался.

Бродя по лесам Непала, я повстречался с одной необыкновенной душой. Это был Сита-Рама Баба. В моей благодарной памяти он навсегда останется как «стоящий йог». Шестидесятидвухлетний бородач с большими карими глазами и загрубевшим морщинистым лицом, Сита-Рама Баба носил рубище из цельного куска мешковины, доходившее ему до лодыжек. Когда я спросил его, почему он носит только мешковину, он ответил, что эта грубая, раздражающая кожу ткань постоянно причиняет ему неудобства. А это, по его словам, помогает ему все время искать утешение в памятовании о Раме. Еще больше меня удивляли деревянные подпорки, привязанные веревками к его лодыжкам. Но, несмотря на свой необычный вид, он сразу же стал обходиться со мной, как любящий отец с сыном.

Подобно другим йогам, которых я встречал в Гималаях, Сита- Рама Баба совершал суровую аскезу, которая не ограничивалась одним целибатом. Он дал обет всегда стоять на ногах и никогда не садиться и не ложиться. По этой причине он носил деревянные подпорки вокруг лодыжек — они служили ему опорой. Он совершал этот аскетический подвиг уже почти пятьдесят лет. Кроме чаши для подаяния и четок, он носил с собой деревянную доску с привязанной к ней веревкой. Когда подходило время сна, он перебрасывал веревку через ветку дерева и, опираясь на эти импровизированные качели, спал стоя.

Он также дал обет никогда не спать в помещении и, мало того, что был вегетарианцем, никогда не ел злаков и бобовых. Я сам был свидетелем того, насколько строг он был в еде. Странствующие отшельники обычно питаются недорогими продуктами, которые им охотнее всего жертвуют, — рисом, далом или роти (пресными лепешками из пшеничной муки), однако обет не позволял ему питаться этим. Мы странствовали с Сита-Рама Бабой вместе, и он каждый день с огромным удовольствием просил для меня рис и дал, собирал хворост и разводил огонь в импровизированной печи из камней. Все это он проделывал либо стоя, либо сидя на корточках. А когда пища была готова, он с любовью подносил ее изображению Господа Рамы, молясь и читая мантры, а потом кормил меня. Но мне было интересно, что ест он сам? За то время, которое я был с ним рядом, я ни разу не видел, чтобы он съел больше, чем горсть арахиса, полученного как подаяние. Это все, что он мог позволить себе съесть, не нарушая обета. При этом он с удовольствием брал на себя все хлопоты о том, чтобы получше накормить меня. Баба говорил, что наша любовь к Богу проявляется в том, как мы служим Его детям.

Однажды, когда Сита-Рама Баба собирал милостыню, ходя от двери к двери, кто-то дал ему немного овощей. Радости моей не было границ. Наконец-то он поест что-то, кроме нежаренного арахиса! Но когда он поставил передо мной приготовленную им еду, сердце мое сжалось — я увидел, что все пожертвованные овощи он положил в рис и дал, ничего себе не оставив. Сам же Баба выглядел вполне довольным. Пораженный, я внимательно наблюдал за ним, но так и не обнаружил в нем даже тени фальши. Он был абсолютно искренним в своем служении.

Как-то я спросил Бабу: «Зачем Вы дали такие суровые обеты?»

Он скромно ответил: «Это помогает мне сосредоточиться на духовной практике. И я счастлив». Самое удивительное, что так оно и было.

Как-то рано утром, еще до зари, я сидел в лесу под деревом и размышлял