Индрадьумна Свами - Дневник странствующего проповедника (том 6) - Страница 38

деревенского старосты, - подумал я и направил

туда группу киртана, остановившись прямо перед ним.

Через минуту здоровый мужчина вышел на крыльцо и встал, наблюдая за нами без всяких эмоций. Я снова сменил мелодию и стал играть на барабане ещё быстрее, пока мои руки не начали дымиться. Эффект был изумительным - и цыгане и преданные начали дико отплясывать по всей улице. Многие цыгане

пели Харе Кришна вместе с нами.

Пока шёл киртан, я несколько раз переглядывался с лидером цыган. Он продолжал наблюдать за нами, а я довёл киртан до пика, заставив танцевать даже несколько мужчин, стоявших в стороне. К этому

времени я был совершенно вымотан, но продолжал петь и играть. Мне хотелось показать цыганскому лидеру славу святого имени, и что мы действительно не делаем различий между ними и нами.

Это сработало. Минуту спустя, когда я посмотрел на него, он подмигнул. Тогда я улыбнулся в ответ, он тоже широко улыбнулся, и этот знак одобрения стал сигналом, по которому все цыгане, включая взрослых, вдруг бросились танцевать.

Не время было останавливаться и, по милости Господа, у меня открылось второе дыхание. Я обогнул улицу и повёл группу киртана обратно к храму, несколько раз останавливаясь, по мере того как присоединялись новые цыгане. В какой-то момент я оказался окружён ими и из-за пыли даже не мог видеть преданных.

Когда мы приблизились к выходу на основную дорогу, некоторые из цыганских подростков выстроились вдоль неё, хлопая преданных по ладони в популярном жесте "дай пять". Многие тянулись ко мне, и я тоже хлопал их по ладоням.

Как раз когда мы уже были на выходе из посёлка, передо мной поднялась ещё одна рука, и я уже поднял свою руку, чтобы хлопнуть по ней, но один преданный схватил меня за руку и быстро опустил её. Он сделал это резко, причинив боль моей руке, и я гневно посмотрел на него.

"Прошу прощения, Махараджа, - сказал он, - но это была девушка. Если бы цыганские мужчины увидели, что Вы хлопаете  её по руке, у всех нас были бы серьёзные проблемы".

"Спасибо!", - крикнул я, когда мы пробрались сквозь деревья на главную дорогу.

Не сбавляя ритм, я продолжал киртан, направляясь к храму. Оглянулся и увидел, что все цыганские дети и молодёжь поют и танцуют среди нас. Группа киртана удвоилась с тех пор, как мы вышли из храма.

Мы пели уже около полутора часов. Большинство цыган выучили мантру, и воспевали даже с большим энтузиазмом, чем преданные, которые, казалось, подустали.

Русские соседи наблюдали за нами: некоторые с улыбкой, другие почёсывая в затылке, третьи посмеиваясь.

Я остановил киртан посреди дороги и обратился к собравшимся, Уттама-шлока переводил. Поскольку вокруг были почти одни дети, я старался говорить просто. "Жизнь временна и полна страданий, - сказал я, - но когда вы поёте эту песню, вы никогда не будете грустны - вы всегда будете счастливы!"

"Спойте ещё! - закричал кто-то из детей. - Спойте ещё! Не останавливайтесь! Не прекращайте!"

Поэтому я снова начал киртан.

К этому времени мы подошли к храму. Киртан шёл уже больше двух часов. Я не мог продолжать и завершил его большим "Хари бол!" Но цыгане продолжали петь Маха-мантру, снова и снова. Я стоял и ждал, пока они закончат, но через несколько минут понял, что останавливаться они и не собираются.

У меня не было выбора, кроме  как схватить мридангу и снова начать петь.

Оглядываясь на то, что происходило в тот день, могу сказать, что это был один из лучших киртанов в моей жизни. Не знаю, как долго мы пели вместе – мы и наши друзья-цыгане, вечером на пропылённой дороге - но все из нас, без разбора, наслаждались нектаром святых имён.

В какой-то момент я опустился на колени, окружённый цыганятами. Я взял маленькую девочку, посадил на мридангу, встал и начал танцевать - и я завоевал их сердца. Они выскакивали вперёд. "Мы любим ас! - Кричали они. - Мы любим вас! Мы любим вас!"

Многие из них обнимали меня и преданных, и я просто не мог играть на барабане. В унисон, все месте, в один голос, безо всяких инструментов мы пели Харе Кришна ещё 20 минут и, наконец, когда стало темно, я остановился.

Когда наши голоса затихли и наступила тишина, все, и стар и млад, попытались осознать, что же произошло. Даже соседи стояли изумлённые.

Тут вперёд выступил цыганёнок. "Мы любим вас, - сказал он, - но они не пустят нас в храм".

Это был напряжённый момент.

"Поэтому мы и принесли храм сюда, к вам!" - улыбаясь, громко сказал я.

Они одобрительно зашумели.

"Но сейчас уже поздно, - сказал я, - и нам всем пора спать. Пожалуйста, идите домой. И однажды мы снова споём вместе".

"Обещаете?" - спросила маленькая девочка.

"Обещаю", - ответил я.

Цыгане начали махать нам на прощание и трясти преданных за руки, а преданные расселись по машинам и отправились по домам.

На следующее утро я спал немного дольше,