сиденье его автофургона. - С нетерпением жду встречи с преданными Македонии.
- Хорошо, - сказал он, - но поторопитесь. На дороге в аэропорт пробки.
И конечно, спустя десять минут мы застряли в утренней загородной пробке. Вдруг я понял, что оставил паспорт на квартире. Мы рванули назад, нашли паспорт и снова прочно застряли в той же пробке.
- Не уверен, что теперь мы успеем, - сказал Расикендра, пока мы еле-еле продвигались вперед. Я нервно заерзал и ответил:
- Так уже случалось не раз.
Мы прибыли в аэропорт с запасом в одну минуту. На регистрации я оказался как раз, когда она заканчивалась. Когда я подошел к зоне контроля, мужчина передо мной, явно с избытком времени в запасе, медленно ставил свои вещи на ленту рентген-установки. Когда его сотовый зазвонил, и он ответил, мое терпение лопнуло.
- Хватит разговаривать, проходи, - резко сказал я. - Я опаздываю на самолет.
И тут же понял, что был неправ. Не было необходимости повышать голос.
По ту сторону зоны контроля таможенный офицер отставил мои вещи в сторону для досмотра, а стоявший передо мной мужчина удовлетворенно ухмыльнулся. Я подавил гнев. «Лучше стерпеть», - сказал я сам себе и вспомнил случай, когда Шрила Прабхупада отругал слугу, который не сдержался в похожей ситуации: «Какая разница между нами и ими, если мы не способны терпеть?»
Когда я, наконец, поднялся на борт, места для моей ручной клади в отделениях над сиденьями не было. Стюардесса сказала, что заберет сумку и отнесет в нижний отсек самолета.
- Это не выход, - сказал я, - в сумке ценные вещи.
- Прошу прощения, - сказала она, - тогда достаньте их, а сумку отдайте мне.
Пока я доставал ценные вещи и перекладывал их, несколько раздраженных пассажиров сердито смотрели на меня.
Пять минут спустя стюардесса вернулась с моей сумкой.
- Убирать ее в нижний отсек уже поздно, - сказала она. - Придется убрать под Ваше сиденье.
- Но она не поместится, - сказал я.
Я попробовал втиснуть сумку под сиденье перед собой, но кончилось тем, что я оставил ее у своих ног. Зажатый между двумя другими пассажирами, с сумкой под ногами, я проклинал пробки, дождь и свой забытый паспорт. Я был сердит, вспотел, устал и был голоден. Оказавшийся на таком неудобном рейсе, я к тому же почувствовал наступление головной боли.
«Путешествия бывают суровы!» - сказал я сам себе.
Сидя так и жалея себя, я взглянул на книжку в кармане впереди стоящего сиденья: «Рассказ о Роберте Адамсе». На обложке был старинный рисунок уроженца запада, плененного пиратами-арабами. Самолет пошел на взлет, а я принялся читать книгу.
В мгновение ока я стал смиренен: аскезы, через которые прохожу я, монах, путешествующий последние сорок лет, оказались ничем в сравнении с тяготами, выпавшими на долю Роберта Адамса.
В июне 1810 года моряк-коммерсант Адамс покинул Нью-Йорк на грузовом судне «Чарльз». Два месяца спустя во время шторма корабль затонул у западных берегов Африки близ Капа-Бланки. Чудом добравшиеся до берега Адамс и его товарищи были захвачены в плен группой мавров и обращены в рабство.
Выкупленного другой группой мавров и отделенного от остальных моряков Адамса отправили вглубь Сахары, где он долгие месяцы мучился в услужении своим новым господам. Спустя какое-то время его поработителей разбили в стычке берберы, и его, связанного по рукам и ногам, привели к их правителю в Тимбукту. Впечатленный своим новым рабом, тот даровал ему свободу передвижений по городу на шесть месяцев, а после продал за табак группе кочевников.
Адамса еще раз уволокли в пустыню, опять обратив в раба. На далеком невольничьем рынке в Сахаре его объединили с некоторыми его судовыми товарищами и, в конце концов, его выкупил Британский консул того региона. Он устроил его переезд на корабль, следующий в Европу, на котором он и отправился в Лондон. Адамс жил как нищий, без работы, без денег, без друзей.
В ноябре 1815-го служащий «Company of Merchants of Trading to Africa»* узнал Адамса в едва одетом человеке, умирающем от голода на заснеженных улицах, и привел его к хозяевам предприятия. Потрясенные его историей, они предоставили ему ссуду и бесплатный переезд обратно в Америку, - взамен за права на книгу о его злоключениях. Повесть была напечатана в 1816-м.
Я закончил чтение как раз когда наш самолет приземлялся в аэропорту Скопье. «Никогда больше я не выскажу ни малейшего неудовольствия теми аскезами, маленькими или большими, что выпадают мне в пути», - дал я себе зарок, закрывая книгу.
«Более того, - думал я, - аскезы проповеди ничто в сравнении со счастьем преданного служения. Следующие несколько дней буду наслаждаться воспеванием святых имен и обсуждением философии сознания Кришны с македонскими преданными. Служение моему духовому учителю исполнено счастья».
Подойдя к выходу, я улыбнулся стюардессе, которая велела мне поставить сумку под сиденье.
- Спасибо Вам, - сказал я. - Спасибо Вам за все.
Брови ее поползли вверх. Потом она улыбнулась.
- И Вам всего наилучшего, сэр, - ответила она любезно.
Тем вечером я вспомнил о письме, которое написал Шрила