Бхакти Викаша Свами - Взгляд на традиционную Индию - Страница 52

аштавадхани ѕ людей, способных разговаривать одновременно с восемью собеседниками. Но Дипала Пичая Шастри был единственным шатавадхани. Сто человек задавали ему по одному вопросу, после чего он последовательно отвечал на каждый из них. Люди изумлялись. Как он запоминал все вопросы? Как ему удавалось безошибочно на них отвечать? Встречи длились по четыре, а иногда по пять и шесть часов. Но никто не уходил. Пандит пользовался всеобщим уважением. Где бы он не появился, все ему кланялись.

В те дни в Индии было еще много по-настоящему ученых людей. В каждой деревне жили пандиты ѕ знатоки санскрита, которые были сведущи и в других областях. В наше время таких людей не найти. В то время самый заурядный ученый в совершенстве знал философию и священные писания. Большинство из тех, кого сегодня считают великими знатоками ведической философии, не были бы ровней обычныму пандиту того времени. Что касается видных ученых, то их познания просто поражали воображение. Они цитировали писания вдоль и поперек. То было время, когда два пандита, случайно встретившись, могли приняться непринужденно обсуждать, скажем, смысл слов тат твам аси18 и говорить друг с другом часами, приводя различные цитаты, опровергая доводы своего собеседника, да так увлеченно, будто от этого зависела судьба всего мира.

Б.В. Свами: Такие интеллектуальные поединки случались часто?

Нармада Свами: Это были не просто поединки, это было настоящее философское противостояние. Спорящие демонстрировали неподдельную приверженность своим идеям. Речь идет о преданных Господа и имперсоналистах. Вы сами об этом знаете.

Б.В. Свами: Да, это противостояние продолжается и по сей день и, вероятно, будет существовать вечно.

Нармада Свами: В то время даже вражда была культурной. Говорится: «Лучше иметь умного врага, чем глупого друга».

Б.В. Свами: Наверняка это были захватывающие споры.

Нармада Свами: Это не было простым бахвальством — кто сообразительнее и находчивей. Чтобы участвовать в подобных спорах, человек должен был в совершенстве знать священные писания и комментарии к ним, а также уметь толковать их смысл. Никто не вступал в подобный спор, не будучи уверенным, что сможет подкрепить каждое свое слово многочисленными выдержками из писаний, не будучи сведущим в логике и не будучи готовым опровергнуть высказывания своего не менее эрудированного оппонента.

Б.В. Свами: Вас учили чему-то подобному?

Нармада Свами: Нет. Нас воспитывали на телугском «Бхагаватам», который называется «Бодана Бхагаватам». Это произведение до сих пор широко известно среди говорящих на телугу.

Б.В. Свами: Бодана?

Нармада Свами: Так звали поэта, жившего несколько столетий назад. Он перевел «Бхагаватам» на телугу. Это был вольный перевод, несколько отличавшийся от оригинала, но все основные истории «Бхагаватам» были сохранены. Книга написана на смеси телугу и простого санскрита. Во вступлении говорится (цитирует стих на телугу): «Я пишу эту книгу на радость как ученым людям, так и простым крестьянам». (Цитирует другой стих на телугу) «Если рассказы о Господе Хари избавляют от рождения и смерти, что за нужда писать о чем-то еще?» Сколько в этих словах красоты и преданности. Некоторые стихи Боданы были тогда очень популярны. Они легли в основу многих первых кинофильмов.

Б.В. Свами: Вас знакомили с его поэзией в школе?

Нармада Свами: Конечно. Тогда не было токого антиклерикализма, как сейчас. Священные писания входили в школьную программу.

Б.В. Свами: А санскриту вас учили?

Нармада Свами: Да, начиная с первого класса. Я хотел продолжать изучать санскрит, чтобы все больше и больше наслаждаться этим нектаром, но меня вынудили заняться наукой. Это было отвратительно ѕ нас заставляли препарировать лягушек и тараканов.

Б.В. Свами: Значит, модернизация к тому времени уже началась, но люди все еще поклонялись Богу.

Бывали случаи, когда юноши уходили жить в ашрам?

Нармада Свами: Очень редко. Так поступил один из моих родственников. Он учился в институте в Мадрасе и там познакомился с какими-то садху. Духовная жизнь его привлекла, и он решил все оставить, даже несмотря на то, что был женат: в шестнадцать лет его женили на девочке, который было всего девять. Когда та выросла, родители захотели, чтобы они жили вместе, но тот уже решил принять отречение. Ему говорили: «Так нельзя, ведь ты женат. Хочешь жить духовной жизнью — живи, но только дома». Общими усилиями родственникам удалось вернуть его домой, но ненадолго ѕ через год или два он ушел. Его снова вернули — но он снова ушел. Он порвал всякие отношения с семьей. Он был совершенно равнодушен к семейной жизни и в конце концов принял полное отречение.

Б.В. Свами: Дети у него были?

Нармада Свами: По-моему, у него была дочь. Но он никогда больше не возвращался в семью. Такие случаи бывали. Я слышал несколько историй, как человек уходил из дома, принимал санньясу и никогда больше не возвращался.

Б.В. Свами: Домашние, наверное, огорчались, когда кто-то из близких принимал санньясу.

Нармада Свами: Не всегда. Бывало, что родные — и даже жены — начинали гордиться, думая: «Это прекрасно ѕ он стал преданным».

Б.В. Свами: Они уважали их выбор. Кроме того, в то время отреченные люди еще пользовались уважением. Сегодня если юноша захочет присоединиться к религиозной организации, родители постараются вернуть его любой ценой.

Нармада