обращал на них внимания. Наслаждаясь настроением возлюбленной Шри Кришны, Он удивил даже Гаурангу Своим танцем, изображая в нем игры, которые проявились в Его сердце. В конце концов, разгадав Его мысли, Господь увел Его в комнату и там успокоил Адвайту, явив Ему Свой мистический образ.

Нитьянанда Прабху в богатом наряде принца пастухов тоже танцевал в экстазе. На голове у Него был тюрбан, в ушах — жемчужные серьги, на груди — золотое ожерелье, а на лодыжках — позванивающие ножные колокольчики. Когда Он пел прекрасные песни собственного сочинения, Его тело сотрясалось в экстазе, волосы вставали дыбом, а лицо омывали слезы.

Так все преданные выразили свою любовь в киртана-расе и порадовали Господа Гаурангу экстатическим танцем.

Девять ночных часов прошли в нескончаемой радости хари-нама-санкиртаны. Затем Господь завершил Свои танцы и пение,

подведя весь праздник к счастливому концу. Пока Гауранга по очереди обнимал всех преданных, желая им доброй ночи, лицо Его померкло, а уголки лотосоподобного рта подернулись печалью. Когда последние преданные разошлись по домам, Гауранга направился в храмовую комнату Своего дома, находившегося неподалеку.

После такого упоительного праздника, как Навадвипе не радоваться?

Дверь дома Нимая медленно отворилась, и в дверном проеме прявились очертания Его золотистой фигуры. Сияние Его тела было ярче света молодой луны, а черные волосы превзошли черноту ночи. Лицо Гауры, подобное лотосу, выражало преданность, умиротворение, а главное, решимость.

Как Он делал это много раз прежде, Нимай переступил порог, прошел во двор, выразил почтение Туласи-деви и склонился у комнаты Божеств.

Взявшись за ручку ворот, Он быстро и бесшумно отворил их. Делал ли Он это когда-нибудь раньше?