- Это было нелегко, не правда ли? – проговорил Нимай. – Мы еще решим это. А теперь давай поговорим. Я хочу, чтобы ты все мне рассказал.

- Когда движение в Гайане расширилось, - начал Чхота, - я стал пользоваться большим уважением, и во мне начали видеть крупного лидера. – Чхота засмеялся. – В твоем Чхоте, который не мог даже выпить лоту молока, не расплескав его. Я воспринял все эти почести как милость Кришны, хотя я всегда решительно заявлял, что лишь представляю своих наставников: тебя, твоего Гурудева и Прабхупаду. Однако они считали меня особенной мышью, и дошло даже до того, что несколько месяцев назад триста мышей в день моего юбилея устрлили в мою честь большое торжество.

- Потрясающе, - вымолвил Нимай. – И все эти мыши живут в храме?

- Да, - ответил Чхота. – Я расскажу тебе об этом. Но все дело в том, что, хотя они и прославляют меня, я не чувствую вкуса к самым важным духовным занятиям в практике сознания Кришны – к повторению мантры Харе Кришна и чтению книг Шрилы Прабхупады. Вот это и не дает мне покоя, хотя в каком-то смысле это хорошее беспокойство. В этом году во мне пробудилось сильное желание как можно больше времени уделять повторению мантры и чтению. И когда я читаю и повторяю святые имена, я словно нахожусь рядом с Кришной, что, как утверждают шастры, происходит, если слушать в смиренном состоянии духа. В святом имени пребывает Сам Кришна, и «Шримад Бхагаватам», который сияет, словно солнце, тоже содержит в себе Господа Кришну.

Но, пожалуй, мое желание отдаться выполнению садханы настолько сильно, что остальные обязанности кажутся мне обременительными. В каком-то смысле я вынужден наверстывать потерянное время, то время, когда я не мог сосредоточить все внимание на чтении и повторении мантры. А моя жизнь подходит к концу, даже Махараджа Парикшит свои последние семь дней не делал ничего другого, а слушал «Шримад Бхагаватам». Однако мыши-преданные не поддерживают меня. Сами они почти не повторяют мантру и не читают. Их больше привлекают занятия, требующие активных действий. Мой двоюродный брат Ямала, которого ты, наверное, помнишь, говорит, что мое сильное стремление повторять святые имена и слушать – это всего лишь притворная отрешенность. Он говорит, что я становлюсь бабаджи, словно хуже этого ничего и не может быть. Все это заставляет меня чувствовать себя виноватым. Но даже если я очень постараюсь, я все равно не смогу уничтожить в себе эту убежденность и избавиться от непреодолимого стремления посвящать длительные периоды времени повторению мантры и чтению. Мне даже пришлось уехать из Гайаны, я взял годичный отпуск. И вот я приехал к тебе. Как я могу уничтожить в себе тягу к садхане? А с другой стороны, как я могу оставить свои обязанности?

Когда Чхоты выложил все это, у него вдруг замерло сердце, и внутри все затрепетало. Он боялся, что его объяснение вышло довольно путаным и несвязным.

Нимай задумчиво молчал.