Джаймини сказал:

Вы ответили на все мои вопросы по порядку. Но велико мое любопытство касательно истории с Харишчандрой. Увы! Постигло великое несчастье это великодушного царя, я верю, что он обретет соизмеримое счастье, о брахманы!

Птицы сказали:

Услышав слова Вишвамитры, царь, полный скорби, с супругой Сайвьей и сыном отправился в путь. Путешествуя пешком, печальные, они достигли божественного города Варанаси, основанного Держателем трезубца Шивой. На въезде в город их ждал Вишвамитра.

Подойдя к нему, Харишчандра поклонился и, почтительно сложив руки, обратился к великому мудрецу: "Вот моя жизнь, вот моя супруга, вот мой сын. Выбери, что наиболее тебе подходит в виде подарка. А также скажи на милость, что мы еще должны сделать, что бы заслужить твое прощение?"

Вишвамитра сказал:

Прошел уже месяц, о раджариши, отдай же мне дакшину для раджасуи, если ты верен своему слову.

Харишчандра сказал:

О брахман, богатый аскезами! Сегодня, действительно, истекает месяц. Произойдет это в полдень, немного осталось ждать.

Вишвамитра сказал:

Пусть будет так, о махараджа, я вернусь в полдень, но если сегодня я не получу дара, я прокляну тебя.

Птицы сказали:

Сказав так, брахман удалился. А царь стал думать: "Как я отдам мудрецу дар, который обещал? Где бы мне найти влиятельных друзей? Откуда я могу получить богатство? Порицания заслуживает мое положение: как избежать мне погибели? Что будет, если я откажусь от жизни? Какие миры мне будут уготованы, если погибну я, не выполнив обещания? Я стану грабителем брахманов, червем, нечестивым человеком, ничтожеством, или я должен стать рабом? Действительно, будет лучше, если я продам сам себя".

Птицы сказали:

Тогда его жена, прерывая свою речь плачем, отвечала царю, удрученному от беспокойства: "Оставь заботы, о махараджа, сохрани свою правдивость. Человека, лишенного истины, следует избегать как места сожжения трупов. Нет выше праведности для человека, чем поддержание его правдивости, о благороднейший из людей! Жертвоприношения в священном огне, изучение Вед, благочестивые деяния, такие как щедрость, становятся бесплодными для тех, чьи слова бесплодны. В дхармашастрах заявлено, что правдивость ведет к спасению людей, обладающих разумом, в то время, как ложь губит неразумных людей. Когда-то один царь, совершивший семь ашвамедх и обряд раджасуи, был изгнан из Сварги из-за одного ложного слова. О царь! Я родила ребенка!..." Сказав так, она разрыдалась. Царь обратился к ней, улитой слезами.

Харишчандра сказал:

Пусть утихнет твоя тревога, госпожа! Твой сын стоит тут. Молю, скажи, что ты еще хотела сказать, о наделенная изящной походкой.

Царица сказала:

О царь! Я родила ребенка. Жены добродетельных людей приносят им плоды в виде сыновей. Обменяй меня на богатство и уплати обещанное брахману.

Птицы сказали:

Услышав такое предложение, царь упал без чувств, а придя в себя, произнес, очень горюя: "Очень горестно слышать, о госпожа, то, что ты сказала мне. О я негодный, буду ли я когда-нибудь иметь радость общения с тобой. Ах! Увы! Как могла ты предложить такое, о сладкоулыбаюшаяся, как я могу сотворить такое!" Сказав это и повторяя "Позор, позор!" царь упал в обморок. Увидев царя Харишчандру, простершегося на земле, царица, полная печали, произнесла, жалобно причитая:

Царица сказала:

Увы, махараджа! Как случилось, что ты, привыкший возлежать на шкуре пятнистого оленя, упал на голую землю? Вот лежит без чувств царь, господин мой, тот, который одарил брахманов десятью тысячью коров. Ах, горе! Что же этот царь сделал тебе, о брахман, что он, подобный Индре и Вишну, лежит здесь, как в коме?

Птицы сказали:

Сказав так, она, прекраснобедрая, упала в обморок, раздавленная тем огромным несчастьем, свалившимся на ее супруга. Их ребенок, голодный и несчастный, просил своих родителей, лежащих беспомощных на земле: "Отец, дорогой отец, дай мне немного еды. Мама, мама, дай мне что-нибудь поесть. Я ужасно голоден и рот мой пересох от жажды".

Птицы сказали:

В это время прибыл туда Вишвамитра, богатый аскезами. Увидев Харишчандру лежащего в пыли без чувств, он окропил царя водой и обратился к нему: "Встань, встань, о царь, отдай мне то, что я желаю. Невзгоды должника растут с каждым днем". Омытый ледяной водой, царь было очнулся, но, увидев Вишвамитру, снова лишился чувств. Тогда мудрец исполнился гнева. Приводя в чувство царя, он говорил: "Пусть мой дар будет отдан мне, если ты считаешь истину добродетелью. Как верно то, что солнце обогревает землю, как верно то, что земля стоит твердо, так и верно то, что правдиво слово является высшей добродетелью, признанной на небесах. Если бросить на весы сто ашвамедх и истину, то истина перевесит сотню жертвоприношений. Но что толку в таких речах, если ты, о царь, жесток, злонамерен и лжив в речах. Услышь же мое условие, о царь. Если ты не отдашь мне положенное сегодня, пока солнце не достигло западной горы, то я, без сомнения, прокляну тебя".

Сказав так, мудрец удалился, а царь, неимущий беглец, остался, ослабев от ужаса. Супруга его вновь обратилась к нему: "Прими мое предложение, иначе ты погибнешь, сожжённый его проклятием". И таким образом она призывала его снова и снова, и тогда царь сказал: "О госпожа, теряя всякий стыд, я сделаю то, что не сделал бы самый бессердечный человек, я продам тебя, если только я смогу произнести такое". С такими словами он, расстроенный, вошел в город, и, прерываемый рыданьями, сказал следующее:

Царь сказал:

Эй, эй, жители города! Слушайте все мои слова. Если вы хотите узнать кто я, то знайте, я - зловредный, бесчеловечный и жестокий ракшас, я даже хуже этого, ибо я пришел продать свою супругу! Если кому-нибудь нужна как служанка моя супруга, которая мне дороже жизни, пусть говорит быстрее, пока я не положил конец моей жизни.

Птицы сказали:

К царю подошел пожилой брахман и сказал: "Я покупаю эту рабыню и готов заплатить за нее цену, достойную ее красоты, мастерства и возраста. Я достаточно богат и у меня есть юная жена, которая не может выполнять все домашние обязанности, поэтому я покупаю эту девушку. Доставьте ее ко мне".

Разум царя Харишчандры померк, когда он услышал это. Тогда брахман сунул деньги в одежды царя, сделанные из коры, схватил за волосы царицу и потащил ее. Видя это, Рохитасва, ее сын, чья голова была всклокочена, заплакал и схватился за ее одежду.

Царица сказала:

Отпусти, отпусти меня! Дай взглянуть на ребенка! Когда еще приведется нам увидеться? Смотри мой мальчик, как твоя мать попала в рабство! Не прикасайся ко мне, о сын, я не достойна твоих прикосновений.

Птицы сказали:

Затем, мальчик, видя, что его мать волокут, подбежал к ней с криком "Мама!", проливая слезы из глаз. Тогда тот дваждырожденный подошел и ударил ногой мальчика, но тот продолжал кричать "Мама!" и удерживать ее.

Царица сказала:

О хозяин, окажи мне милость, купи и мальчика тоже! Хоть ты и купил меня, я не смогу быть прилежной рабыней, пока разлучена с моим сыном. Озарите меня, несчастную, лучами добра, не разлучайте меня с моим ребенком, как не разлучают корову с теленком.

Брахман сказал:

Возьми деньги и отдай мне ребенка. Люди знакомые с дхармашастрами установили плату за мужчин и женщин. За кого-то сто, за кого-то тысячу или сотни тысяч монет, за других - миллион.

Птицы сказали:

Отдав деньги, брахман связал ребенка и его мать вместе. Видя, как уводят его супругу и сына, царь, вздыхал и всхлипывал от горя: "Моя жена, на которую не могли взглянуть ни Солнце, ни Луна, ни подданные, попала в рабство! Вот мой мальчик, наследник Солнечной династии, чьи руки и пальца еще так малы, и он продан в рабство! Позор мне, нет прощения такому глупцу, как я! Ах, дорогая моя! Ах, мой ребенок, мой питомец! Мое неблагоразумное поведение привело к тому, что судьба довела нас до рабства! До самой моей смерти - позор мне!"

Птицы сказали:

Пока царь, таким образом, сетовал на судьбу, брахман, забрав тех двоих, исчез среди деревьев и домов. Вслед за этим, к царю явился Вишвамитра, требуя обещанный ему дар. Харишчандра отдал ему все деньги. Посчитав, что этих богатств, полученных от продажи жены и сына царя, недостаточно, потомок Каушики пришел в ярость и сказал впавшему в печаль царю: "О кшатрий! Если ты считаешь, что это достаточная плата за священное жертвоприношение, то увидь же мою великую силу, достигнутую аскезой, эту чистую энергию Брахмы, достигнутую потрясающей доблестью и совершенным учением".

Харишчандра сказал:

Дам я тебе больше, но изволь подождать, блистательный, сейчас у меня нет ничего, даже моя жена была продана, как и мой сын.

Вишвамитра сказал:

Осталась всего четверть дня, о царь, это время я буду ждать. Больше ничего тебе не скажу.

Птицы сказали:

Так, сказав такие безжалостные слова, Каушика забрал деньги и удалился. Когда Вишвамитра ушел, царь, заблудившийся в море страха и горя, опустив лицо, сказал: "Если есть желающий приобрести за деньги меня в рабство, пусть скажет об этом поскорее, пока солнце не село".

Тут вскорости появился бог Дхарма, принявший облик чандалы. Был он зловонен, изуродован, не отесан, бородат, с торчащими зубами, вспыльчивый, лицо его было темным, живот отвисшим, изможденные глаза были темно-желтые, голос его был груб. На нем была гирлянда из мертвых птиц, в руках был череп, лицо его было огромно, он что-то бормотал. Его окружала стая собак со страшными глазами, в руках он держал отвратительный бесформенный посох.

Чандала сказал:

Скажи мне побыстрее, какую цену ты сам за себя назначил? Дорого или дешево я смогу купить тебя?

Птицы сказали:

Глядя на него, грубого, бормотавшего что-то, на его ужасные манеры, царь спросил: "Кто ты такой?"

Чандала сказал:

Я чандала, известный в этом великом городе как Правира, я - убийца приговоренных к смерти и собираю одежду с трупов.

Харишчандра сказал:

Я не стану рабом презренного чандалы, лучше я сгорю в пламени проклятья, чем буду прислуживать неприкасаемому.

Птицы сказали:

Когда он так сказал, появился великий отшельник Вишвамитра и сверкая глазами от гнева, с яростью сказал царю:

Вишвамитра сказал:

Этот чандала готов дать тебе немного денег, почему же я не могу их получить в счет той дакшины?

Харишчандра сказал:

О преподобный потомок Кушики, как я, потомок Солнечной династии, даже ради богатства, могу пойти рабом к чандале?

Вишвамитра сказал:

Если ты не отдашь мне эти деньги чандалы, которые он дает в обмен на тебя, я, тот же миг, тебя прокляну!

Птицы сказали:

Вслед за этим, царь Харишчандра, в тревоге и печали обхватил ноги риши и воскликнул: "Будь милостив! Я буду твоим рабом, я скорблю, я напуган, я буду твоим преданным слугой, только избавь меня, о святой брахман, от горькой судьбы быть слугой у чандалы. Со всем прилежанием я буду выполнять любую работу, буду исполнять все твои желания, о лучший из аскетов!

Вишвамитра сказал:

Если твоя гордость сделала тебя моим слугой, то я продам тебя чандале за сто миллионов монет, и ты будешь его рабом.

Харишчандра сказал:

Если брахман Вишвамитра доволен такой ценой, то ты должен купить меня и я буду твоим рабом.

Птицы сказали:

Сказав так, чандала рассчитался с Вишвамитрой, связал царя, скорбящего от разлуки с родными, и подгоняя его ударами посоха, повел к себе.

Так царь Харишчандра стал жить у чандалы. Каждым утром, днем и вечеров он пел так: "Моя удрученная девушка и мой удрученный сын, исполненные горя, помнят обо мне. Они надеются, что царь, накопив богатство, большее, чем у этого брахмана, освободит их. Она, прекрасноглазая, не знает, в какое большее несчастье я попал. Увы, цепочка несчастий случилась со мной - потеря царства, отказ от друзей, продажа жены и сына, и эта жизнь у чандалы!"

Пребывая в таком состоянии, он, лишенный имущества, несчастный, непрестанно вспоминал своего любимого сына и преданную ему супругу.

Через некоторое время царь Харишчандра, будучи слугой человека, собирающего одежду с трупов в местах кремации, получил от чандалы поручение самому собирать одежду с трупов: "Оставайся здесь день и ночь, и наблюдай за доставкой трупов. Шесть частей из дохода должно отдавать царю, три - мне, две оставляешь себе".

Получив такие указания, отправился он в дом мертвых, на юг Варанаси, где находилась площадка для сжигания трупов, место, где раздавались ужасные крики, издаваемые стаями шакалов, там все было усыпано смердящими трупами, в зловонном дыму толпились пишачи, бхуты, веталы, дакини и якши, всюду кишели грифы и шакалы.

И все это было густо усыпано кучами костей, пронизано ужасными запахами, отовсюду раздавались душераздирающие крики родственников и друзей умерших: "Ах, сын! Ах, друг! Ах, брат! Ах, милый мой! Ах, тетя! Ах, дядя! Ах, мама! Ах, муж! Ах, дед! Куда же вы ушли? Вернитесь!" Везде там был слышен сильный шум кричащих таким образом людей, в этом месте, наполненной горящими плотью, мозгами и жиром.

Черные, наполовину сожженные трупы, скалились рядами зубов среди огня, как будто говоря: "Это последний путь тела".

Там потрескивал огонь среди костей разных поколений, раздавались причитания родственников, которые вызывали веселье у чандал и пуккашей.

Там раздается громкий и ужасающий звук - как будто возвещающий о конце юги - то пели бхуты, веталы, пишачи, ганы и ракшасы.

Переполненное большими кучами буйволиного и коровьего навоза, окруженное огромными кучами пепла, смешанного с костями, омраченное стаями ворон среди неразберихи из гирлянд, светильников и различный подношений мертвым, наполненное различными звуками, это место для сжигания напоминало Нараку.

Зловеще кричали шакалы, как будто их чрево сгорало в огне, и было тяжело находиться в этом месте для кремации из-за нависшего страха, и больно было из-за постоянного плача.

Царь, прибыв туда, начал, несчастный, скорбеть: "Ах, слуги, советники, брахманы мои! Куда подевались вы и мое царство, о создатель! Ах, Сайвья, ах, юный сын мой! Остался я, несчастный, один, когда покинули вы меня по вине Вишвамитры".

Там, в этом месте сожжения трупов, вспоминая снова и снова слова чандалы, грязный, неотесанный, с длинными волосами, смердящий, вооруженный дубинкой, немного напоминающий Смерть, бегая туда и сюда, царь восклицал: "Вот плата за этот труп! Я ее получил! Это мое, это для царя, это для чандалы". Так бегал царь по всем направлениям, и, казалось, что еще при жизни он переродился.

Одет он был в плащ, весь заштопанный, сшитый из кусков старых тряпок, его лицо, руки, живот и ноги были покрыты пеплом погребальных костров и пылью. Руки и пальцы были измазаны пеплом, жиром и костным мозгом. Питался он едой и водой, поднесенной мертвым, голову украшал погребальными гирляндами. Не спал он ни днем, ни ночью, и все время причитал: "Увы! Ах!".

Таким образом, прошло двенадцать месяцев, похожих на сто. В один из дней, царь, оторванный от родни, брошенный всеми, устал, и, будучи в сильно подавленном состоянии, крепко уснул. И, лежа на подстилке, он увидел чудесный сон - волею судьбы, он, прилежно исполняющий обязанности на месте кремации, обрел другое тело, заплатил Вишвамитре, и был избавлен от всякой боли на двенадцать лет.

Затем, он увидел себя зачатым в утробе женщины из касты пуккаши. Далее, увидел он, как думал, находясь в таком состоянии: "Немедленно, как только я буду рожден, буду щедр и добродетелен".

Вслед за этим он родился. Как сын пуккаши, он всегда был готов участвовать в похоронах на месте сожжения трупов.

По достижении им семи лет, в место кремации был доставлен родственниками умерший брахман, бедный и добродетельный при жизни.

Он (царь) потребовал с брахманов плату, чем очень их рассердил. Тогда они припомнили сделанное Вишвамитрой: "Делаешь ты очень грешное и злое дело, о злодей, когда то царь Харишчандра был обращен Вишвамитрой в пуккашу и лишен всех заслуг, за то, что он нарушил сон брахмана".

Когда же он не проявил к ним должного внимания, они в гневе прокляли его: "Да извергнешься немедленно, о худший из людей, в ужасную Нараку!"

После этих слов, царь, все еще находясь во сне, увидел вселяющих ужас посланцев Ямы, несущих петли.

Он смотрел сам на себя, как его схватили и увели силой, жестоко страдая, он восклицал: "Ах! Мама! Папа!" и после этого, был сброшен в кипящее масло Нараки.

И там его разрезали на куски острые бритвы, пилили на части пилы, страдал он от боли в полной темноте, и питался кровью и гноем.

Итак, видел он сам себя, рожденным пуккашей, умершим семи лет от роду, как день за днем пребывает он в Нараке, где его жгут и жарят в одном месте, в другом - он страдает и дрожит, в других местах его убивают и разрывают на куски, или он плавится от жары, или замерзает от холодного ветра. Один день в Нараке был как сто лет, и вот, он услышал от демонов, что сто лет прошло.

После этого он возродился на земле собакой, питавшейся отбросами, рвотой и гноем. Так, страдая то от жары, то от холода, через месяц он умер.

Затем он увидел череду своих перерождений в осла, слона, обезьяну, быка, козу, кошку, цаплю, буйвола, овцу, птицу, червя, рыбу, черепаху, кабана, дикобраза, петуха, попугая, в различные неподвижные существа, в змею и в прочих созданий. День за днем он рождался одним существом за другим. А день длился сто лет.

Таким образом, он рождался в низших формах сто лет, по истечении их, увидел царь, как родился человеком.

Пребывая в этом состоянии, он проиграл царство в кости, его супругу и сына отняли, и он удалился в лес отшельником. Там он встретил ужасного голодного льва в сопровождении восьминогой сарабхи, и был поглощен ими. И даже проглоченный львом, он причитал: "Ах, Сайвья, где ты находишься сейчас, пока я пребываю в нищете".

И снова ему привиделась супруга с сыном, и умоляли они его: "Спаси нас, о Харишчандра! Что же ты наделал своей игрой в кости, мой господин? Твоя супруга и сын твой находятся теперь в плачевном состоянии!" И более не появлялись они, хоть искал он их всюду. И снова увидел себя - находится он в Сварге, и видит ее, несчастную, в порванной одежде, с растрепанными волосами, уводимую силой. И повторяла она все время: "Увы! Ах! Спаси меня! "

И снова он увидел слуг Ямы, которые призывали его: "Ступай к нам, о царь, по просьбе Вишвамитры тебя зовет бог Яма!" И силой слуги Ямы, накинув на него петли, увели царя.

Все состояния бытия были показаны ему во сне, все они были испытаны им в течение двенадцати лет. Когда двенадцать лет истекло, он, насильно приведенный демонами, увидел воочию Яму. Яма обратился к царю: "Этому гневу возвышенного Вишвамитры невозможно противостоять, и он может привести к смерти вашего сына. Отправляйся в мир людей и пройди оставшуюся часть твоих испытаний. Отправляйся туда, о царь, и ты встретишь свое благополучие".

И вот, спустя двенадцать лет, царь, для окончания своих страданий, был сброшен с неба слугами Ямы. И, вернувшись из мира Ямы, он проснулся в тревоге и страхе: "Увы! Горе мне! Эти страдания как соль на раны. Во сне я видел тяжкие страдания, конец которых я не ощущаю. Проспал ли я наяву двенадцать лет, как видел я это во сне?" Об этом спросил он пуккашей, находившихся рядом. "Нет", ответили они. Другие ответили также.

Тогда царь, опечаленным таким ответом, решив искать прибежища у богов, воскликнул: "О боги! Даруйте мне ваше благословление! Склоняюсь пред великим Дхармой! Склоняюсь пред Кришной, создателем, всепроникающим, чистым, древним и незыблемым! Склоняюсь пред тобой, о Брихаспати и пред тобой, о Индра!"

Произнеся эту молитву, царь предался выполнению обязанностей пуккаши, собирая плату за похороны. И был он как потерявший обо всем память. С грязными, спутанными волосами, перепачканный, опирающийся на посох, был он крайне подавлен. Не помнил он ни сына, ни супругу. В закоулках его памяти потерялось воспоминание о потерянном царстве. Так он и жил в месте сожжения трупов.

Однажды в это место пришла его царица, оплакивающая сына, которого укусила змея. "Ах, сын мой! Ах, ребенок мой!" - так восклицала она, истощенная, с покрытыми пылью волосами.

Царица сказала:

Увы, о царь! Ты не можешь увидеть, что вон там, на земле лежит твой ребенок, которого ты раньше видел играющим, а теперь он, укушенный огромной змеей, мертв?

Птицы сказали:

Царь, слушая это ее причитание, поспешил туда, думая: "Я получу одеяние этого мертвого".

Царь не признал своей супруги в этой плачущей женщине. Царица также не признала царя, носившего роскошные локоны в этом человеке, со спутанными волосами, похожим на засохшее дерево.

Царь, смотря на укушенного змеей ребенка, на его черное покрывало, украшенное царскими знаками, подумал: "Лицо его круглое как луна, брови его красивы, нос высокий, волосы черный, длинные и вьющиеся, губы похожи на лотос, длинные руки, великолепные ноги, тонкая кожа. Ах! Увы! Ребенок, рожденный в роду какого-то царя, принял такую лютую смерть! О, когда-то я видел своего ребенка, лежащего на коленях его матери. Я вспоминаю его лотосоподобные глаза. Рохитасва, мой ребенок! Он должен быть такого же возраста, если ранее смерть не забрала его".

Царица сказала:

Ах, ребенок мой, какие грехи привели к тому, что ужасное несчастье посетило нас, как пришли мы к такому концу, осознать который я не в силах. Ах, господин мой, царь, как можешь ты оставаться где-то вдали от меня, когда мне так необходимо твое утешение? Потеря царства, отказ от друзей, продажа жены и сына - что только не случилось с царем Харишчандрой, о Создатель!

Птицы сказали:

Услышав ее плач, павший царь, наконец, узнал свою любимую супругу и умершего сына, и, воскликнув: "Увы! Это действительно моя Сайвья и мой ребенок!", в слезах и печали, лишился чувств.

Она также признала царя и, скорбящая, упала, недвижима, на землю. Затем, придя одновременно в сознание, царь и царица стенали в глубоком страдании, раздавленные грузом такой боли.

Царь сказал:

О, мой мальчик, когда я смотрю на твое юное лицо с красивыми глазами, бровями, носом и кудрями, как мое сердце не разрывается на части? Кому, прибегающему ко мне со сладким лепетом "Отец, дорогой!", буду я ласково говорить, обнимая "Мой сын, мой ребенок!"

Плоть от плоти моей, ты был радостью моего ума и сердца. Твой отец продал тебя как вещь. После потери царства со всеми его богатствами, судьба в виде ядовитой змеи укусила моего сына. Глядя на лотосоподобное лицо моего укушенного змеей сына, я все еще ослеплен страшным ядом.

Птицы сказали:

Так бессвязно проговорив сквозь слезы, он взял мальчика и, обняв его, упал без сознания.

Царица сказала:

Этот тигр-человек, известен своим голосом, умом мудреца, это без сомнения, Харишчандра, это его нос, его зубы, подобные раскрывшимся бутонам. Почему же царь находится в этом месте для сжигания трупов?

Птицы сказали:

Так, прекратив свои рыдания над сыном, она посмотрела на распростертое тело царя. С волнением, удивлением, угнетенная из-за сына и мужа, присмотревшись, она увидела отвратительный посох касты неприкасаемых, принадлежавший ее мужу.

Увидев это, прекрасноглазая царица упала в обморок, и, приходя в сознание, говорила: "Тьфу, на тебя, о судьба! Тот будет несчастным, ненавистным и злосчастным, кто вверг этого богоподобного царя в положение низкого парии. Тот, кто довел царя до потери царства, до отказа от друзей, до продажи сына и жены, тот вверг царя в состояние чандалы.

Ах, о царь! Почему ты не можешь поднять меня на руки и уложить на мягкий диван? Почему не вижу я в этот день твоего царского зонта, не вижу золотой посуды, опахало не разгоняет надо мной зной? Что за изменения вызвала судьба?

Ты, перед которым ранее цари, как слуги, своими одеждами смахивали пыль с дороги, ты был верховным правителем, теперь ты бродишь, опечаленный, в этом месте для кремаций, среди горшков и кувшинов, перемешанных с человеческими черепами, среди волос трупов перемешанных с остатками жертвенных подношений. В этом месте, где в трещинах сухой земли проступает жир, где смешаны костный мозг, уголь и обугленные останки, где маленьких птиц пугают крики стервятников и шакалов, где уныние достигает всех областей неба вместе со столбами разноцветного дыма от погребальных костров, где по ночам шатаются демоны, радостно пожирая мертвую плоть.

Птицы сказали:

Сказав так, царица обняла царя за шею, и, преследуемая бесчисленными страданиями и скорбями, причитала с печальным голосом.

Царица сказала:

О царь, сон это или явь? Скажи мне, господин, что ты думаешь обо всем этом, мой разум полон недоумения. Если все это происходит наяву, о благодетельный, то нет никакой пользы от праведности, нет смысла в поклонении брахманам и богам, в защите мира. Выходит, что нет такой вещи, как праведность. Откуда взяться правде, чистосердечию, кротости, когда тебя, приверженца праведности, лишили царства.

Птицы сказали:

Услышав эту речь, он, глубоко вздохнул и, запинаясь от волнения, рассказал этой прекрасной станом царице, как он стал низким парией. Она долго плакала, затем вздохнула и, полная горя, рассказала ему, как его сын встретился со смертью. Царь, услышав эти слова, припал к сыну и покрыл его мертвое лицо поцелуями.

Царь сказал:

Мы всегда были доброжелательны к сыну, но плохо молились Яме. Нам следует отправиться в те места, куда отправился наш дорогой сын. Моя дорогая, я бы не хотел испытывать эти бедствия в течении долгого времени, о тонкостанная, но моя душа не принадлежит мне, вот в чем мое бедственное положение. Если я войду в огонь без разрешения того чандалы, то в другом рождении я стану чандалой. Или я буду низвергнут в Нараку, где буду насекомым, питающимся червями. Или в Вайтарани, склизкую, полную гноя, жира, крови и жил. Если я попаду в лес Аси-патра, я буду изрезан на куски, или в Раураве и Махараураве я буду сожжен. Если человек тонет в океане горя, то берегом ему будет отказ от жизни.

У меня был один только сын, вот этот мальчик, который должен был продолжить мой род. Но и он был утоплен в водах моей суровой судьбы. Как же мне расстаться с жизнью? Я зависим от других, я в замешательстве. Или, может человек не страдает от встречи со злом. Нет никакого страдания от нахождения в грубой форме, нет страдания в лесу Аси-патра. Может ли страдание в реке Вайтарани сравниться со страданием от потери сына?

Я брошусь в огонь вместе с телом сына, о тонкостанная! Ты должна простить мне все мои злодеяния и, с моего благословления, отправиться жить в дом того брахмана. Выслушай же, о прекрасная, почтительно мои слова.

Если я делал достаточно подарков, если мои жертвоприношения были угодны, если учителя (брахманы) довольны мной, то значит там, в другом мире, я встречусь с тобой и с сыном. Что может оставить меня в этом мире? О, если бы мы отправились на поиски сына вместе, то достигли бы счастливого результаты очень быстро. Прости же мне все, что я говорил дурного и отправляйся к тому брахману, будь с ним вежлива, не гордись тем, что ты царица, угождай ему всеми силами, как будто он твой бог или муж, о прекрасная.

Царица сказала:

О раджариши, я также уже не выношу бремени свалившихся невзгод! И я войду в пылающий огонь с тобой, здесь и сейчас!

Птицы сказали:

Тогда царь возвел погребальный костер и положил на него тело сына. Затем он и его супруга сложили благоговейно руки, мысленно обращаясь к Верховной Душе, к Шиве, к Нарайяне, к владыке богов, к тому, кто обитает в глубине каждого сердца, к тому безначальному и бесконечному Брахману, к прекрасному Кришне в золотых одеяниях.

В это время, Васава и все боги, с Дхармой во главе спешно приблизились к царю, и сказали: "Внимай, о царь! Перед тобой Брахма, а также сам очаровательный Дхарма. Сюда же явились все садхьи, маруты. локапалы с их ваханами, наги, сиддхи и гандхарвы, рудры и оба Ашвина и другие, множественные числом. Здесь также и Вишвамитра, дружбы с которым добиваются все три мира. Но тебе Вишвамитра сам предлагает дружбу и благо". Царь встал, что бы приветствовать Дхарму, Индру и Вишвамитру.

Дхарма сказал:

Не торопись, о царь! Я, Дхарма, посетил тебя, ибо я удовлетворен твоим терпением, самообладанием, правдолюбием и другими добродетелями.

Индра сказал:

О добродетельный Харишчандра! Я, Индра, явился к тебе сообщить, что дарованы тебе, супруге твоей и сыну вечные миры! В сопровождении супруги и сына, вознесись, о царь, на третье небо, так труднодостижимое для многих, но обретенное тобой твоими поступками.

Птицы сказали:

Тогда Индра взошел на погребальный костер и пролил дождь нектара, избавляющего от преждевременной смерти. Затем обильный дождь из цветов, сопровождаемый звуками небесных барабанов, пролился на собранных здесь богов.

Тогда сын этого возвышенного душой царя восстал в юношеском теле, в полном здравии, в здравом рассудке. И царь Харишчанда немедленно заключил в объятья сына, и, прижав к себе супругу, он вновь обрел свое счастье. Он был украшен небесными гирляндами, был счастлив, полностью удовлетворен, сердце его переполняла высшая радость. Индра еще раз сказал: "Сопровождаемый женой и сыном, ступай к высшему блаженству! О добродетельный царь, будешь вознесен ты твоими благими поступками!"

Харишчандра сказал:

О владыка богов! Без разрешения моего хозяина-чандалы, не могу я, не будучи отпущенным им, взойти в обитель богов.

Дхарма сказал:

Это я, Дхарма, наблюдая за твоими бедствиями, силой иллюзии предстал низким парией, и я сожалею об этом необдуманной поступке.

Индра сказал:

Вознесись, о Харишчандра, в высшую обитель, местопребывание святых мужей, достичь которую желает все человечество.

Харишчандра сказал:

О царь богов, склоняюсь пред тобой! Выслушай же, что я, исполненный любви, хочу сказать тебе, чей лик украшен добротой. Разум моих подданных в городе Кошале помутнен от моих бедствий. Разве могу я пренебречь ими, отправляясь на небеса?

Отказ от своих приверженцев равносилен убийству брахмана или наставника, это такой же грех, как убийство коровы или женщины. Ни в этом мире, ни в другом не вижу я счастья для того, кто бросает своих преданных и невинных последователей. Пусть же они войдут в Сваргу вместе со мной, или я отправлюсь в Нараку вместе с ними.

Индра сказал:

Многочисленны и многообразны их как заслуги, так и грехи. Как Сварга сможет вместить все это многообразие?

Харишчандра сказал:

О Индра! Заслугам моих подданных я обязан процветающим царством, их заслугами совершаются обряды и великие жертвоприношения, и другие достойные дела. Все совершенное мною - это и их свершение. Я не оставлю этих своих благодетелей ради достижения рая. Поэтому, о владыка богов, все мои благие деяние, розданные мною милостыни, все жертвы, сделанные мною, все молитвы, произнесенные мною, пусть все это будет общим для них и для нас. Так что какой-бы плод не породили мои деяния, пусть это случится для всех нас в один и тот же день, посредством твоей благосклонности.

Птицы сказали:

Индра произнес: "Да будет так!", затем он, вместе с Дхармой, Вишвамитрой, сыном Гадхи, отправился на землю. В сопровождении десяти миллионов небесных колесниц он достиг Айодхи и обратился к ее населению: "Взойдите на небеса!"

Услышав речи Индры и речи царя, Вишвамитра, богатый аскезами, привел Рохитасву, которого, совместно с богами, мудрецами и святыми, объявил наследником трона очаровательного города Айодхьи.

Тогда все люди, радостные и процветающие, с их детьми, женами и слугами вознеслись с царем на небеса.

Так эти люди стали достигать райские области в небесных колесницах. Тогда царь Харишчандра исполнился радости.

Царь, достигнувший непревзойденного достоинства, взирал с небесной колесницы на свой город, окруженный валами и стенами. Тогда, видя его процветание, Ушанас, этот выдающийся духовный наставник дайтьев, сведущий во всех шастрах, пропел такие стихи.

Ушанас сказал:

Не было и не будет такого, как царь Харишчанра. Тот, кто преодолевает горе, помнит о других людях, достоин обрести большое счастье! О, как величественно терпение! Какие плоды приносит великодушие! Так Харишчандра достиг своего города и добился освобождения! Так, тот, кто стремится к раю - обретает рай, кто стремится к сыну - обретает сына, кто тоскует по жене - обретает жену, жаждущий царства - обретает царство.

Птицы сказали:

Вот вся история о деяниях Харишчандры поведана тебе. Услышь теперь, о лучший из мудрецов, чем закончился обряд раджасуйи, как это привело к разрушению земли, а также о великой битве скворца и цапли.