Сыновья сказали:

Прошло много дней, и отец вновь обратился к своему сыну: "Садись на коня и срочно отправляйся в путь. Ты должен спасать брахманов. Ты должен объезжать всю землю каждый день, освобождая брахманов от напастей, должен быть готовым всегда прийти к ним на помощь. Сотни злокозненных данавов народились греховным путём. Ты должен действовать так, что бы брахманы не испытали беспокойства от них". Тогда царский сын сделал, как сказал ему отец. Каждый день с утра он объезжал всю землю, днем кланялся отцу и проводил остаток дня со своей прекрасной женой.

Однажды, в один из дней, объезжая землю, он увидел младшего брата Паталакету, данаву Талакету, живущего в хижине на берегу Ямуны. Хитрый данава принял облик святого отшельника, и, не забыв былой вражды между ними, подошел к царскому сыну и сказал:

"О владыка! Я обращаюсь к тебе с просьбой, которую ты, верный своим обетам, должен выполнить. Я буду совершать жертвоприношение Дхарме, и мне надо разложить костры и сделать подношения. Для этого, о герой, отдай мне свое золотое ожерелье, которое висит не твоей шее, а затем охраняй мою хижину, а я в то время войду в воды и буду воспевать Варуне, владыке морских тварей, гимны и мантры, установленными Ведами, несущие всем существам процветание. Затем я вернусь".

Царский сын выслушал его, поклонился и отдал свое ожерелье, затем ответил ему: "Ступай, господин, с сердцем, свободным от тревоги! Я останусь, как ты пожелал, здесь, в этом месте, рядом с твоей хижиной, пока ты не вернешься. Ни кто не причинит беспокойства, пока я нахожусь здесь. Так что, о брахман, можешь полностью довериться мне и следовать своим целям".

Выслушав его речи, вошел данава в воды, в то время как сын царя принялся охранять его хижину, построенную с помощью иллюзии. А Талакету по реке добрался до города царского сына, и в присутствии Мадаласы и ее спутников, сказал:

Талакету сказал:

Тот герой, Кулаваяшва, охранявший мою обитель, вступил в борьбу с неким злобным дайтьем, губителем брахманов, и бился с ним изо всех сил, но его грудь была пронзена копьем, сотворенным с помощью колдовства тем дайтьей. Умирая, передал он мне это ожерелье со своей шеи, а отшельники возвели для него в лесу погребальный костер. Его испуганный конь, с плачущими глазами и неистовым ржанием, был уведен тем жестоким данавой. Я был свидетелем этого злодеяния. Сделайте все, что возможно, в этой ситуации. И возьмите это ожерелье для утешения ваших сердец, ибо нам, аскетам, не пристало иметь дела с золотом.

Сыновья сказали:

Затем он положил на землю ожерелье и ушел тем же путем, каким пришел. И те люди, которые слышали это, страдали от горя, заболевали и падали в обморок. Все служанки и слуги, царь и царица горько оплакивали это страшное событие. А Мадаласу, увидевшую ожерелье с шеи мужа и услышавшую о его гибели, тотчас покинула жизнь.

Во дворце и во всем городе стоял большой плач по этому поводу. Тогда царь, глядя на мертвую Мадаласу, собрал все свое хладнокровие, оправившись после такого потрясения, обратился ко всем людям:

"Вы не должны плакать, не должен и я. Я воспринимаю все произошедшее как предопределенность. Должен ли я оплакивать своего сына? Должен ли я оплакивать свою невестку? Я считаю, после должного размышления, что не следует их оплакивать, так как все это было предопределено судьбой.

Сын мой встретил свою смерть в послушании мне, по моему приказу охраняя дваждырожденных. Поэтому разумно ли его оплакивать? Несомненно, что сын мой, принеся в жертву аскетам свое тело, которое все равно не было бы ему вечным пристанищем, обретет более высокое состояние. Стоит ли оплакивать эту благородную женщину, столь преданную своему мужу?

Для женщины нет божества, кроме ее мужа. Поэтому оплакивать ее стоило в том случае, если бы она оказалась разлучена с мужем. Но эта благородная женщина, узнав о смерти мужа, последовала за ним, поэтому не разумно ее оплакивать. Тех жен стоит оплакивать, которые оказались разлученные с мужьями, тех же, которые ушли вместе с мужьями, не надо оплакивать. А эта благородная женщина не была разлучена с мужем.

Истинно то, что женщина в обоих мирах должна думать о муже, как о человеке приносит ей счастье, как в этом мире, так и в следующем. Так что не надо оплакивать ни его, ни ее, ни мне и не матери. На нас всех сошла благодать, так как он отдал свою жизнь, защищая брахманов.

Когда мой высокий душой сын отказался от тела, не прожив в нем и полжизни, он тем самым, освободил себя от всех долгов перед брахманами и передо мной. Расставшись с жизнью в бою, он не посрамил честь своей матери, безупречную славу моей семьи и собственную доблесть".

Затем мать Кулаваяшвы, выслушав слова мужа о смерти их сына, посмотрела на него, и после его речи, сказала так:

Мать сказала:

О царь! Ни мать моя, ни сестра не давали мне такого удовлетворения, которое я испытала, услышав, что сын мой погиб, защищая святого мудреца. Того, кто умирает вздыхая, в большой печали, страдающий от болезней, в окружении причитающей родни, того напрасно родила мать. Тот, кто, бесстрашно сражаясь в битве, защищая коров и дваждырожденных, погибает пронзенный стрелами, тот, истинно, настоящий человек. Тот, кто не поворачивается спиной к просителям, друзьям и врагам, тот приходится настоящим сыном для отца, а его мать родила героя. Тот, кто побеждает врагов в бою или погибает в битве, как мне кажется, вознаграждает мать за боли, перенесенные ей при родах.

Сыновья сказали:

Тогда царь выполнил похоронные обряды для невестки и совершил приношение воды для сына.

В это время, Талакету, выйдя из вод Ямуны, почтительно обратился к царскому сыну с льстивыми речами: "Ты свободен, о воин! С твоей помощью обрел я счастье и успех. Пока ты находился здесь на страже, я выполнил все свои желанные дела и жертвенные обряды Варуне, этому великому душой владыке пучин".

Тогда царский сын почтил его, отправился в город своего отца, верхом на коне, быстром как Гаруда и сильном как ветер.