Глава 187

Рама сказал:

На глазах у всех этих людей о красавица, мною сделано все, что i-было возможно в меру крайних сил моих, и проявлено великое мужество. Даже показывая высочайшие виды оружия, я был не в силах хоть сколько-нибудь взять перевес в бою над Бхишмой, лучшим из носящих оружие! Это (была испытана) предельная сила моя и моя предельная мощь. Иди теперь, куда тебе угодно, о прелестная! Что же другое могу я для тебя сделать? Ищи покровительства у самого Бхишмы. Нет у тебя теперь другого прибежища! И я побежден Бхишмой, мечущим могучие виды оружия!

Бхишма сказал:

Сказав так, благородный Рама тяжело вздохнул и остался безмолвным. Тогда девушка сказала потомку рода Бхригу: «О святитель, это именно так, как сказал ты, святый владыка! Этот Бхишма, возвышенный умом, непобедим в битве даже богами! Ты сделал в отношении моего дела все, что было в меру сил твоих и стараний, не роняя доблести своей и не складывая ни одного из различных видов оружия. Однако в конечном счете ты был не в состоянии добиться перевеса в битве.

Что до меня, то я ни в каком случае не пойду спова к эюыу Бхишме. Но я пойду туда, о богатый аскетическими подвигами, где смогу я (добыть средство, чтобы) самой мне убить Бхишму в сражении, о продолжатель рода Бхригу!». Сказав так, девушка удалилась прочь, с глазами, возбужденными от гнева; и помышляя о моей смерти, она припяла твердое решение предаться аскетическому покаянию. Затем и Рама, первейший из рода Бхригу, вместе с теми отшельниками, попрощавшись со мной, о потомок Бхараты, отправился па горы Махендры, откуда пришел. И я тоже, взойдя па колесницу, восславляемый дважды-рожденными, вступил в наш город и поведал матери моей Сатьявати обо всем, что случилось, и она, о великий царь, призвала на меня благословения.

И я назначил людей, достаточно смышленных, чтобы следить за поступками и действиями этой девушки. Преданные моему благу, те доверенные мне шпионы изо дня в день допосили мне о ее посещениях, о разговорах ее и действиях. И как только девица та удалилась в лес, решив предаться покаянию, с того дня я впал в уныние и, подавленный страданием, потерял душевный покой. Ибо ни один кшатрий своею доблестью не может победить меня в бою, кроме сведущего в брахме, о сын мой, и соблюдающего суровый обет через подвижничество! Затем, о царь, я из боязни поведал Нараде, а также Вьясе о том, что предпринято (ею). И оба они сказали мне: «Не следует тебе впадать в уныние, о Бхишма, из-за дочери Каши! Кто сумел бы предотвратить судьбу одними лишь человеческими усилиями?».

Том временем девица та, о великий царь, вступив в отшельническую пустынь и расположившись на берегу Ямуны, предалась аскетическим занятиям, требовавшим сверхчеловеческой (выносливости). Без пищи, истощенная, огрубевшая, со всклокоченными волосами, выпачканная грязью, она целых шесть месяцев питалась одним только воздухом и стояла неподвижно, как придорожный столб. Наделенная богатством аскетических подвигов, красавица та, выйдя на берег Ямуны, провела еще целый год после этого, воздерживаясь от еды и пребывая в воде. Преисполненная неистового гнева, она провела весь следующий год, стоя па копчике большого пальца ноги и съев лишь один упавший (с дерева) лист.

Таким обпазом, за двенадцать лет она накалкла (жаром) своего покаяния землю и небо. И хотя она была удерживаема родственниками своими, невозможно было ее (отвратить от такого образа действий).

Потом она отправилась в (страну) Ватсабхуми, посещаемую сиддхами и чаранами и служившую убежищем для отшельников, одаренных великой душою и благочестивых в деяних своих. Там, совершая в святых мостах днем и ночью омовения всего тела, та дева страны Каши странствовала всюду по желанию своему. Она посетила (одну за другой) обитель Панды, о великий царь, и благостную обитель У луки, затем обитель Чьяваны и место, посвященное Брахме; также Праягу — (священное) место жертвоприношений Богов и леса, посвященные богам, йотом Бхогавати, о царь, и обитель сына Кушики; далее обитель Мандавьи, о царь, а также обитель Дилипы, затем Рамахраду, о Кауравья, и, наконец, обитель Пайлагаргьи. Во всех этих святых местах дева страпы Каши, о владыка пародов, совершала омовения всего тела, предаваясь усердно суровому покаянию.

Однажды моя мать, поднявшись из вод, о Кауравья, сказала ей: Ради чего ты, о милая, так изнуряешь себя? Скажи мне всю правду!».— И та безупречная дева, о царь, промолвила ей, с почтительно сложенными ладонями: «Бхишма не был побежден в бою Рамой, о ты с очаровательными очами! Кто же другой (из кшатриев) отважится победить того властителя земли, когда он с оружием стоит наготове? Что до меня, то я должна предаваться самому суровому аскетическому покаянию ради убиения Бхишмы. Вот я и странствую по земле, о Богиня, с тем чтобы могла я убить того царя и дабы результат этого обета моего сказался в другой моей жизни!».

И тогда Текущая в океан сказала в ответ: «Ты действуешь изворотливо, о красавица! Это желание твое не может быть достигнуто тобою, о безупречно сложенная, хрупкая дева! Если же ты, о царевна Каши, соблюдаешь этот обет ради сокрушения Бхишмы и если ты, во исполнение обета, расстанешься со своим телом, то (в следующем своем рождении), о прелестная, ты станешь рекою, изгибающейся (в своем течении) и полноводной только во время дождей! Все места священных омовений вдоль твоего течения будут труднодоступны, и текущая только во время дождей, ты восемь месяцев (в году) должна быть сухой и неузнаваемой. Кишащая страшными крокодилами и сама ужасная видом, ты будешь вызывать страх у всех живых существ!».

Сказав так, о царь, деве страны Каши, моя мать, счастливейшая из зе-женщин, вернулась тогда к себе, как бы улыбаясь ей. А та прелестная девица стала снова (соблюдать обет), воздерживаясь от всякой пищи, даже от воды, по восемь месяцев, и иногда и по десять. И дочь правителя Каши, странствуя там и сям из страстного желания (посетить побольше) мест священных омовений, снова, о Кауравья, очутилась в (стране) Ватсабхуми. Там же, в Ватсабхуми, о потомок Бхараты, стало известно, что Амба должна стать рекою, полноводной только во время дождей, кишащей крокодилами, изгибающейся (в течении своем) и лишенной легкого доступа к водам своим для священных омовении. И благодаря аскетическим заслугам своим та дева, о царь, только половиною своего тела разлилась рекою в стране ватсов, тогда как (другой своей частью) она оставалась девушкой, как прежде.

Так гласит глава сто восемьдесят седьмая в Удьйогапарве великой Махабхараты.