Глава 23

Гандхари сказала:

Вот и сам Шалья, доводящийся Накуле дядей с материнской стороны, покоится, сраженный в битве благочестивым знатоком дхармы, Царем Спра­ведливости! Тот, кто всегда и всюду соперничал с тобою, о муж-бык, — великоколесничный боец, царь мадров лежит здесь убитым! Когда он правил в битве колесницей сына Адхиратхи, то для победы сыновей Панду он всячески подрывал боевой пыл (Карны), о сын мой! Посмотри, какой ужас: красо­тою равный полной луне, с глазами, подобными лепесткам лотоса, ясный лик Шальи стал добычей ворон! У этого (героя), чей лик блещет, как золото, изо рта вывалился язык цвета червонного золота, и птицы клюют его, о Кришна! Шалью, который был прежде украшением собраний, сраженного рукою Юдхиштхиры, обступили со всех сторон, стеная, женщины из царского рода мадров. Эти тонкостанные кшатрийки, сойдясь над (телом), голосят-причитают по тому мужу, быку среди кшатриев — царю мадров; они стоят, окружив со всех сторон сраженного Шалью — словно юные слонихи вокруг тонуще­го в болоте вожака! Смотри: вот покоится на ложе героев отважный Шалья, превосходнейший из колесничных бойцов, служивший (многим) защитой; (ныне тело его) рассечено на части стрелами!

Вот, поверженный, покоится на земле обитатель гор, лучший из погонщиков слонов, могучий царь Бхагадатта. И хоть терзают его хищники, все еще сверкает на голове его украшение волос — золотой венец. Была между ним и Партхой наижестокая, престрашная, повергающая в трепет битва, подобная той, что была между Индрой и Бали. Противостав в бою Партхе, Завое­вателю богатств, этот могучерукий (воитель) доставил ему немало хлопот — но все же был сражен сыном Кунти.

А здесь лежит замертво тот, равного кому в отваге и геройстве не было на свете — наводивший в битве ужас (на врагов) Бхишма. Посмотри, о Кришна: солнцеблещущий сын Шантану повержен, словно Солнце, сброшенное Временем с небосвода при конце юги! Опалив в битве врагов зноем сво­его оружия, солнцеподобный земной герой клонится к своему закату, как сол­нце в конце дня, о Кешава! Видишь, вот герой, в знании дхармы не уступаю­щий самому Девапи, покоится на ложе из стрел — богатырском ложе, при­нимающем лишь избранных. Расстелив из «ушастых», зазубренных и прямых, цельножелезных стрел превосходнейшее ложе, владыка взошел на него и возлежит, словно Сканда — на зарослях тростника! Сын Ганги покоится (головою) на превосходнейшем подголовнике, составленном из трех стрел, который устроил для него Владетель лука Гандивы. Вот лежит многослав­ный, не имевший равного себе в битве сын Шантану, который, во исполне­ние воли отца, удерживал свое семя, о Мадхава! Душою преданный дхар­ме, по наследству принявший знание дхармы, (проявлявшееся) во (всяком) споре, он хоть и смертен, а продолжает, словно бессмертный, сохранять жиз­ненное дыхание! Коли Бхишма, сын Шантану, лежит ныне, сраженный вра­гами, значит, не осталось больше на свете человека, достигшего совершенства в (искусстве) боя, или в мудрости, или в доблести! Неизменно правдивый в речах, этот герой, знаток дхармы, когда Пандавы спросили его, сам поведал им (секрет) своей гибели в битве. Некогда именно он возродил угасший было род Куру; и вот теперь он, многомудрый, вместе со всеми куру уходит в не­бытие! К кому теперь куру обратятся (за советом) в вопросах дхармы, после того как бык среди людей, богоравный Деваврата, уйдет на небо, о Мадхава!

Посмотри: вот (лежит) убитый Дрона, превосходнейший наставник (всех) кауравов, руководитель Арджуны, учитель Сатьяки. Великий герой Дрона знал оружие четырех родов столь же хорошо, как Владыка Тридесяти или Бхаргава (Шукра), о Мадхава! Благодаря ему Бибхатсу, сын Панду, совершил трудноисполнимый подвиг. И вот он лежит убитый, не защитило его (знание) все­возможного оружия. Лишь поставив его во главе, (дерзнули) кауравы бро­сить вызов Пандавам — и вот Дрона, совершеннее всех владеющий оружи­ем, изрублен оружием на куски! Он (двигался по полю битвы), сжигая (вра­жеское) войско, оставляя след, подобный (следу) огня; и вот он покоится, сра­женный, подобен угашенному костру. В руке его (по-прежнему) зажат лук, еще целы кожаные щитки на руках — Дрона, даже и убитый, выглядит как бы живым, о Мадхава! Четыре Веды и всевозможное оружие не покидают этого героя, о Кешава, так и остаются при нем, как в начале времен при Праджапати. Вот прекрасные его стопы, достойные воспевания и воспевав­шиеся певцами, почитавшиеся сотнями его учеников, — (ныне) их терза­ют шакалы. При Дроне, сраженном сыном Друпады, скорбно несет свою стражу Крипи, чье сознание замутнено горем, о Губитель Мадху! Посмотри на нее, страдающую, плачущую, распустившую волосы и низко склонившую голову, — как она изъявляет почитание своему убитому супругу, Дроне, дос­тойнейшему из носящих оружие! Подвижница со свалявшимися, как у отшель­ника, волосами, воздает она на поле битвы (последние) почести Дроне, чей доспех весь разбит стрелами Дхриштадьюмны, о Кешава! Славная, нежная, слабая Крипи из сил выбивается, стараясь совершить похоронный обряд для своего убитого супруга. Сложив по всем правилам погребальный костер, со всех сторон зажегши его и поместив поверх Дрону, певцы ведийских гимнов поют на три (основных) распева! Брахманы-ученики со спутанными по-отшельнически волосами подбрасывают в костер луки, древки копий и кузовы колесниц, о Мадхава! Используя как дрова всякое другое оружие, сжигают они обладате­ля непомерного ратного пыла; возложив Дрону на костер, они воспевают и оплакивают его. Другие же славят (его) тремя промежуточными распевами, принося в жертву Дрону на Вкусителе жертв, как бы один огонь поместив на другой огонь. Брахманы — ученики Дроны, обойдя костер против солнца, поставив впереди себя Крипи, шествуют затем по направлению к Ганге.

Такова в «Книге о женах» великой «М ахабхараты» двадцать третья глава.