Глава 17

Вайшампаяна сказал:

Едва увидев Дурьодхану, Гандхари, терзаемая горем, тотчас упала на землю, словно срубленное банановое деревце в лесу. Когда же к ней вернулось сознание, то при виде Дурьодханы, простертого (на земле) и обагренного кровью, принялась она стенать не умолкая. Обнимая его, жалобно причита­ла Гандхари; в смятении чувств, мучимая горем, голосила: «Ах, сын мой!» На его широкую, гладкую грудь, украшенную золотой гривной и жемчужным ожерельем, пролила она, сжигаемая скорбью, очами рожденную влагу и ска­зала стоявшему рядом Хришикеше такое слово:

«Накануне этой усобицы между родичами, о владыка Варшнея, просил меня сей достойнейший из царей, сложив почтительно руки: „В этом побои­ще между родными, о мать, предреки мне победу!" На эти его слова я, зная все о том, какая меня ждет расплата, ответила ему, о муж-тигр: „Где дхарма — там победа! Когда сражаешься, не ступай на стезю заблуждения, сынок, тогда ты непременно обретешь те миры, которые добываются оружием, (и будешь блаженствовать в них) словно бессмертный, о владыка!" Вот что я прежде сказала — потому и не так скорблю о сыне, о властитель! Я (боль­ше) скорблю о несчастном Дхритараштре, у которого все родные убиты».

«Взгляни, о Мадхава, как сын мой, в совершенстве владевший оружием, превосходнейший из бойцов, опьянявшийся битвой, гневный, — покоится ныне на ложе героев (— бранном поле)! Тот губитель недругов, кто шествовал во главе посвященных на царство (правителей), — ныне простерт в пыли: та­ково коловращение Времени! Несомненно, наитруднейшей стезей ушел (на небеса) отважный Дурьодхана, коли, не отвратив (в битве) лица, возлег он на ложе, подобающее героям! Прежде цари — владыки земли, усевшись вок­руг, (всячески) его развлекали; теперь же его, убитого, простертого на земле, лишь грифы окружают, как свита! Прежде юные жены овевали его превос­ходнейшими опахалами; теперь же опахалами своих крыльев овевают его (хищные) птицы! Вот лежит мощнодланный герой, могучий, истинно-доблестный; словно лев — слона, поверг его наземь в битве Бхимасена! Смотри, о Кришна: вот лежит обагренный кровью Дурьодхана, с палицей, (все еще как бы) воздетой (для удара); его убил Бхимасена, о бхарата! Тот мощнодлан­ный (воитель), кто прежде одиннадцати акшаухини указывал путь в сражении, о Кешава, — ныне сам, сбившись с пути, пришел к гибели. Вот лежит ве­ликий лучник, великоколесничный боец Дурьодхана; словно лев — тигра, поверг его наземь Бхимасена! Ослушавшись Видуру и собственного отца, неразумный, злосчастный юнец из-за своего непослушания старшим стал добычей смерти. Тот, кто, не имея соперников, тринадцать дет (единолично) правил землей — ныне, сраженный, простерт на земле, тот сын мой, о влады­ка земли! Давно ли, о Кришна, я видела землю (процветавшей) под властью сыновей Дхритараштры, полной слонов, коров и коней, о Варшнея! Теперь же, о мощнодланный, я вижу ее под властью чужих, лишенную слонов, коров и коней — зачем я только живу, о Мадхава!»

«Смотри, вот нечто еще более прискорбное, чем гибель моего сына: зрелище этих жен, ухаживающих за сраженными в битве героями! Погляди, о Кришна, на мать Лакшманы, пышнобедрую, с распущенными волосами, блес­ком подобную золотому алтарю; когда-то она нежилась в объятиях Дурьодханы! Поистине, прежде, когда был жив мощнорукий, эта мудрая дева бла­женствовала, обвитая его прекрасными руками. Как только не разорвется на тысячу кусков мое сердце при виде того, что мой сын вместе с внуком сражены в битве! Эта безупречная пышнобедрая красавица вдыхает запах головы залитого кровью сына и в то же время рукою нежно гладит Дурьодхану. Эта мудрая дева, должно быть, скорбит то о супруге, то о сыне: вот (от супруга) не может, кажется, глаз оторвать, вот устремляет взор на сына; а вот она, большеокая, руками по голове себя бия, падает, о Мадхава, на грудь того героя, царя куру! С лицом цвета волокон лотоса, она кажется прекрасной, как лотос, когда, палимая скорбью, нежно гладит сына или супруга. Если истин­ны священные предания, если таковы же шрути, то, несомненно, этот царь обрел (небесные) миры, достигаемые мощью рук!»

Такова в «Книге о женах» великой «Махабхараты» семнадцатая глава.