ГЛАВА 227

Юдхиштхира сказал:

Что благо для человека, погруженного в прискорбие, в беды: при утрате родных, хранитель земли, при утрате царства и тому подобном? Ведь здесь в мире ты о запредельном нам возвещаешь, тур-Бхарата! О чем вопрошаю владыку, то соизволь мне поведать!

Бхишма сказал:

Утративший детей, жену, друзей или богатство, постигнутый горькой бедой, твердостью достигает блага, владыка. Не разрушается тело, постоянно сохраняющее бодрость; свободный от печали достигает счастья, достигает превосходного здоровья. Сынок, телесно здоровый, снова обретает счастье; муж познавший, уравновешенный утверждается в светлой (саттвичной) жизни. Ему (подобает) владычество, стойкость, в делах прилежанье. Об этом, Юдхиштхира, такую древнюю быль повествуют об иной беседе Бали с Васавой, владыка: когда закончилась война богов и асуров — дайтьев-данавов гибель (постигла), когда Вишну через миры шагнул и когда стал царем Шатакрату, когда богам стали приносить жертву, были – установлены четыре варны, когда благоденствовали три мира и радовался Самосущий, (Тогда) в окружении рудров, васавов, Адитьев, Ашвин, ришей, Гандхарвов, на властительных змиев, совершенных и прочих, владыка, на четырехклычного царя слонов, облечённого счастьем, на Айравату взойдя, Шакра объезжал три мира. Как-то вблизи океана, в какой-то горной пещере громовержец, приблизясь, увидел сына Вирочаны Бали, Восседающего на Айравате, окруженного сонмами бессмертных. Владыку суров заметив, не сокрушался и не трепетал сын дайтьев. Увидев, что Бали стоит, не искаженный страхом, восседающий на лучшем из дваждыпьющих (слоне), так молвил Шатакрату-Индра: «Дайтья, вследствие ли отваги ты не трепещешь или вследствие послуха у старца, или ты укрепляешься, совершая подвиг (тапас)? Как бы там ни было, это выполнить трудно. Попавший под власть врагов, утратив непревосходимоё положенье, сын Вирочаны, почему в столь бедственном состоянии ты не горюешь? Достигнув среди своих превосходства, вкусив непреходящее счастье, ты утратил сокровища, царство; скажи, почему же ты не горюешь? Ты был властелином когда-то, (идя) по стопам отца и предков, теперь это всё соперники у тебя отняли; как же ты не горюешь? Связанный сетями Варуны, пораженный громом, утратив жену, потеряв богатство, почему же ты не горюешь? Когда погибло счастье, разбито могущество, не скорбеть об этом очень трудно. Кто другой смог бы жить, владычество над тройственным миром утратив?» Такие и подобные грубее, презрительные речи (Васавы) выслушав спокойно, без раздраженья, сын Вирочаны молвил:

Бали сказал:

Когда поражен я так тяжко, что мне в твоей болтовне, Шакра? Вижу, стоишь ты, воздев перун, Пурандара. Раньше ты был бессилен, а (ныне) как достиг ты силы? Кто, кроме тебя, смог бы сказать такое жесточайшее слово? Только того можно признать человеком, кто способен сраженному витязю, попавшему в руки врагов, оказать милосердье! Неверен бывает (исход) сраженья, когда двое намерены биться; один достигает победы, другой пораженье (терпит). И не таким могло бы стать твое положенье, тур средь бессмертных: сила отваги тебя, владыку существ, победить могла бы. Не я совершил это, Шакра, и не ты это сделал, Шакра, что таким (путем) ты пошел, мы же пошли другой (дорогой). Некогда был я таким, как ты ныне, таким, как я ты будешь. Не презирай моих поступков, дурных иль хороших. Ведь в силу летучего (времени) человек достигает счастья — несчастья; силой того же летучего ты достиг (успеха), а не (своей) деятельностью, Шакра! Кала вовремя меня уводит, тебя уведет тот же Кала, поэтому я не такой, как ты, и ты не такой, как я ныне. Ни отцу, матери послушанье, ни богопочитанье, ни иное праведное поведение не обеспечит человеку счастья. Ни знание, ни творение подвига, ни щедрость, ни друзья, ни домочадцы не могут спасти человека, мучимого Калой. Даже сотнями уловок невозможно препятствовать приходу горя; несмотря на силу разума, ему противоборствовать люди не могут. Для предназначенных быстробегущим (временем) к гибели нет спасенья; в том беда, что ты воображаешь: «Я делатель», Шакра! Если бы делатель был (действительно) делателем, то никогда б он не мог быть сотворенным, а так как делатель был сотворен, то не может он быть своих дел владыкой. Силой времени я победил тебя (когда-то) и силой времени был побежден тобою. Кала идет в идущих, все существа гонит Кала. Грубым своим умом пралаи ты не понимаешь, Индра, хоть некоторые и превозносят тебя, будто бы ты достиг власти собственными делами. Но как подобный мне, знающий развитие мира, пораженный Калой может скорбеть, впадать в заблужденье или даже просто колебаться? Может ли разум мой, или мне подобного, пораженного Калой, погружаться в уныние, как разбитый корабль погружается (в волны)? Я и ты, и другие — каждый становится владыкой суров; все идут по пути, пройденному сотнями Индр, Шакра. Тебя тоже, труднооборного, сияющего высшим счастьем, как и меня, в приспевшее время погонит Кала. Многие тысячи Индр, равно и (других) богов, в каждую югу преодолевает время, труднооборный Кала, ты же, достигнув этого состояния, о себе воображаешь слишком много, (мнишь) себя богом, дающим жизнь существам, великим Брамой! Но ни для кого такое состояние не может быть незыблемым, вечным, а ты ребяческим разумом — «Это мое!» — так считаешь. Ты полагаешься на ненадежное, считаешь нестойкое стойким, хотя время одолевает все существа, владыка суров! «Это мое!» — так на счастье власти ты в заблуждении смотришь. И всё ж ни твоё такое (состоянье), ни наше, ни других не бывает прочным. Перейдя от многих других, оно к тебе явилось, Шаткое, оно (лишь) какое-то время с тобой пробудет, Васава! Корова, покинув свой хлев, затем к другим (хозяевам) переходит; так и оно переходило к (разным) владыкам мира, сколько раз, не могу исчислить. После тебя многим другим будет (принадлежать), пурундара, (это земля), с ее рудами, самоцветами, существами, деревьями, корнями. Не вижу, где те, что наслаждались землей когда-то: Притху, Айломая, Бхима, Нарака, Шамбара, Ашвагрива, Пулома, Сварбхану, Амитадхваджа, Прахрада, Намучи, Дакша, Випрачитти, Вирочана, Хринишева, Сухотра, Бхурихан, Пушпаван, Вриша, Сатьешу, Ришабха, Баху, Капилакша, Вирупака, Бана, Картасвара, Вахни, Вишваданштра, Найррити, Санкоча, Варитакша, Вардхашва, Ручипрабха, Вишваджит, Пратирупа, Вришанда, Вишкара, Мадху, Хираньякашипу и данава Кайтабха. Дайтьи, данавы и все вместе потомки Нирриты — эти и многие другие (существовали) издревле; цари дайтьев, цари данавов, о которых мы еще слыхали, Многие древние цари дайтьев ушли, покинув землю, сраженные временем, ибо Кала всех сильнее; не ты один Стожертвователь (Шатакрату), все они сотни жертв приносили, все они соблюдали обряды, совершали саттру Соме, все странствовали в поднебесье, не отвращая лица, сражались, все были крепко сбиты, у всех были руки, что дверные засовы. Все сотнями чар владели, все могли образ менять произвольно, все бывали в битвах, и не слыхать об их пораженье, все были полностью преданы правде, все жили, как им было любо, все превозносили (хранение) ведийских обетов, все были знатоками Закона, все эти владыки дайтьев владычество (высоко) ценили, однако не опьянялись властью те древние махатмы; все были щедры, как должно, все преобороли самость. Все они со всеми существами обходились, как должно, и все они были сынами дочери Дакши, могучими потомками Праджапати; сияющих великолепием, их всех сразило Время. И ты, насладясь этой землею, опять ее покинешь. И тогда не сможешь ты, Шакра, преодолеть свое горе! Освободись же от этой страсти к усладам, перестань чваниться тем, что живешь счастливо! Когда ты уничтожишь (гордость) самовластия, ты станешь способным вынести горе. Не ликуй в годину радости, не скорби в годину скорби! Покинув прошедшее и грядущее, живи настоящим, и когда мое Время приспеет, будь всегда непреложно сдержан. Берегись, Индра богов, скоро-скоро и тебя одолеет (время)! Индра, пугая, ты хочешь меня здесь как бы изрубить словами, конечно, когда я низвержен, ты о себе возомнил слишком много. Сперва посетив меня, затем и тебя будет преследовать Кала. Потому ты теперь громыхаешь, Индра богов, что Кала меня раньше низвергнул, иначе кто в мире моему гневу противостоять бы мог сражаясь? Но могучее время (для меня) приспело, поэтому ты устоял, Васава. А то, что должно по исполнении тысячи лет случиться, — будет. Потому, что расслабилось все мое мощное тело, я лишился царственного положения, ты же Индрой стал в небе. В силу превратности времени ты возвысился в этой пестрой вселенной, ибо, что совершил ты, что стал Индрой и в чем мой проступок, что я низвергнут? Все творит и (все) разрушает Кала, иной нет причины гибели, разрушения, владычества, счастья—несчастья, существования — несуществованья. Не должен чрезмерно радоваться или печалиться знающий, это постигший, ты знаешь нас, Индра, мы же знаем тебя, Васава! Ты что ж на меня громыхаешь и обнаглел, когда (твое) время (приспело)? Ведь тебе давно известно, каково мое мужество было когда-то, (моя) отвага в сраженьях — тому доказательств довольно: Адитьев, рудров, праведников, васавов, Марутов некогда я победил, супруг Шачи, ты ведь, Шакра, знаешь о встрече богов и асуров! В стычках премудрые (суры) были разбиты, я ниспроверг их в битве: я швырял многократно горы с их населением и лесами. Вершины, скалы я разбивал о твою голову в схватке! Но что же могу поделать? Трудно осилить время. Разве тебя, даже с твоим перуном, мне кулаком убить не под силу? Но теперь не время отваге, время терпенью настало! Потому терплю от тебя, что ты (от меня) терпел еще больше; (что же) ты против меня затеваешь, настигнутого временем, (опаленного) огнем Калы? Над покорённым, связанным узами времени ты насмехаешься, Шакра! Труднооборен тот Черный Пуруша вселенной! Связав меня, как скотину веревкой, стоит (надо мной) сын Рудры. Достижение, неудача, счастье—несчастье, гнев, влечение, существованье—несуществованье, удержание и поднятие оружия — все это от времени зависит. Я не вершитель и ты не вершитель, всегда вершит тот Владыка. Как на дереве плод, так и меня приводит к зрелости время; время связывает с удачей (все), что совершают люди, и время связывает с неудачей (все), что они совершают. Знающий Калу, настигнутый временем скорбеть не должен; поэтому я не скорблю, скорбью не поможешь (делу), Шакра, ведь если кручиниться, беды не избудешь кручиной. Ни на что не способен скорбящий, поэтому я не кручинюсь. Так он говорил Тысячеокому, владыке, воспитателю Паки. Сдержав недовольство, ему отвечал Шатакрату: «с перуном воздетую руку и сеть Варуны увидев, кто не смутился духом, разве тот, кто сам губит, а твой не трепещет разум, недвижен. Конечно, потому, что ты отважен и тверд, ты не трепещешь ныне. Как мог бы полагаться воплощенный на вещи, а также на (крепость) своего тела. Убедясь, куда этот мир направлен, кто мог бы действовать в мире? Я также считаю этот мир невечным (преходящим, Бали). Огонь времени его объемлет, ужасный, тайный, неустанный, вечный, и нет избавленья ни тому, кого коснется время, ни вызревшим тонким и грубым сутям. Самовластный и неустанный, всегда ведущий к созреванью, непрестанно вращается Кала; не спасется им обречённый на гибель; незаблуждающийся среди заблудших, Кала бодрствует среди воплощенных. Даже стараясь, далёкого его никто не может предвидеть. Он — древний, вечный Закон (Дхарма), равно похищающий все живое; время нельзя обойти, через него перешагнуть невозможно. День и ночь, месяцы, миги, мгновенья, четверти мгновений, как лихву ростовщик, сколачивает Кала. «Нынче я сделаю это, а завтра то и ещё то и то», — так помышляют, но приспевшее время уносит каждого, как быстрина реки полено. «Как же так он помер? Ведь еще нынче я его видел». Так, слышно, лепечут люди, уносимые Калой. Вещи, услады, владычество, положенье — (все) гибнет. Жизнь живущего в мире Кала, придя, уносит; возвышенье, паденье, бытие, небытие — это всё — (Кала). Недолговечно, непрочно всё; достичь достоверности трудно, но разум твой не трепещет, недвижный, познавший основу. «Я был некогда тем-то» — нет такой мысли у тебя на сердце. Могущественное время, приспев, к зрелости всё в этом мире приводит. Что нет ни превосходного, ни ничтожного, не понимает швыряемый завистью, гордостью, жадностью, вожделением, гневом; слепнет мир, погрязший в желании, заблуждении, спеси; ты же знаешь основу бытия, ты разумением, подвигом преисполнен, вполне отчётливо ты видишь Калу, как на ладони плод амалаку, ты знаешь сущность течения времени, ты сведущ во всех Писаньях; в озарении ты утвердился; на зависть распознающим Ты разумом охватил весь этот мир, так полагаю. Ты пребываешь вполне свободным, ни к чему не привязан, ибо страсть и мрак не затрагивают тебя, победившего чувства. Ты почитаешь Атмана, блаженного, уничтожающего скорби; Он — друг всех живущих, умиротворённый, бесстрастный. При виде тебя присущая мне мысль о сострадании (возникла); я не хочу губить такого мудреца, попавшего в узы. Будь счастлив, великий асура, чтимый (своим) народом! Когда свекровь к невестке будет проявлять заботу, когда в заблуждении сын отца будет отстранять от жертвы, а владыки будут заставлять браминов мыть им ноги, когда шудры безбоязненно будут входить к женам браминов, и ничтожные постоянно будут ввергать семя в (благородные) лона, в медных сосудах будут (держать) нечистую, а в поганых вместилищах жертвенную (пищу), когда уставы четырех варн совсем погибнут, тогда постепенно, одна за другой, развяжутся петли. (Наш) договор выполняй, и тебе нечего меня бояться. Будь счастлив, здоров, неуязвим, владей своей мыслью!» Так молвил восседающий на радже слонов владыка Шатакрату, победив асуров, владыка суров наслаждался счастьем и единовластьем. Его, человекообезьяну, владыку подвижного и неподвижного, непрестанно восхваляли великие риши; отгоняющий холод (огонь) доставлял возлияние хавис; амриту ему приносили, как её владыке» везде странствующие высшие дваждырожденные восхваляли сияющего великолепием, безгневного владыку, радостный, с умиротворенной мыслью, достигнув своей обители, Тривиштапы, ликовал Васава.

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 227 глава – беседа Бали и Васавы