Глава 115

Дхритараштра сказал:

Каково же было тогда [моим] воинам, о Санджая, лишившимся Бхишмы, могучего, богоравного, ради отца принявшего обет безбрачия? Уже тогда я понял, что погибли [потомки] Куру и другие [союзные] цари, когда из сострадания пощадил Бхишма сына Друпады. О каком горе более тяжком могу я помыслить, слабоумный, после этого, — услышав о гибели отца моего? Из камня, наверное, сердце у меня, о Санджая, если не разорвалось оно на сто частей при вести о гибели Бхишмы! Опять и опять отказываюсь я примириться [с мыслью], что убит в бою Деваврата, которого некогда и сын Джамадагни не убил [своим] чудесным оружием! Что Бхишма, муж-лев, победы чающий, стал делать, когда сражен был ныне в битве, о том расскажи мне, о Санджая.

Санджая сказал:

В вечерний час пал наземь старый праотец куру, опечалив сынов Дхритараштры и радость даровав панчалам. Он возлег тогда на ложе из стрел, земли не коснувшись. С колесницы упав, распростерся Бхишма на поле. «Увы, увы!» — раздались возгласы наперебой среди [всех] созданий, когда пало [то] пограничное древо куру по окончании боя. Страх объял кшатриев обоих воинств, о царь, при виде Бхишмы, сына Шантану, в разбитых доспехах и с поверженным знаменем; подавлены были и куру и пандавы, о владыка народов. Свет солнца померк, и небо окуталось тьмою, и застонала земля, когда сражен был Бхишма, сын Шантану. «Вот лучший из ведающих Святое Слово, вот утешение для ведающих Святое Слово» — так толковали создания о павшем бхарате-быке. «Вот тот, кто некогда, проведав о любовных страданиях [своего] отца — Шантану, к целомудрию, муж-бык, себя принудил» — так [говорили] о не знающем равных среди бхаратов, на ложе из стрел возлежащем, провидцы, сошедшиеся вокруг вместе с совершенными и странниками небес.

Когда сражен был Бхишма, сын Шантану, прародитель бхаратов, ничего не стали предпринимать твои сыновья, о Бхарата. Лица их были бледны и безрадостны, о Бхарата, и они стояли, понурившись, смущенные, ибо подавлены были стыдом. А Пандавы, одержав победу, стояли перед рядами войск. И они все затрубили в [свои] великие раковины, украшенные золотыми сетями. И когда громко загремели литавры и зазвучали [трубы], о безупречный, мы узрели на поле битвы, о царь, великомощного Бхимасену, сына Кунти, который в радости великой тещился игрою, сразив в бою врагов, великой мощью наделенных. А куру впали тогда в беспамятство и в смятение. Карна и Дурьодхана все время вздыхали, и, когда пал Бхишма, властитель Кауравов, бесконечны были всеобщие возгласы горести.

Увидев Бхишму павшим, сын твой Духшасана с наивозможной быстротой помчался к рати Дроны. Герой был снаряжен и послан братом вместе со своим полком, и, к войску своему воззвав, отправился [туда] мужтигр. Видя, что пришел он, куру окружили Духшасану, о великий царь, [ожидая], что он скажет. Тогда поведал Дроне о гибели Бхишмы Каурава. Ту горестную [весть] услышав, Дрона упал внезапно с колесницы. Придя в себя, сын Бхарадваджи остановил тогда, блистательный, свои полки, о достойный. Видя, что куру отходят, Пандавы тоже, отправив к своим воинам вестников на быстрых конях, установили перемирие. И когда войска повсюду отошли, все властители мужей, сняв доспехи, направились к Бхишме. От битвы отвратившись, сотни и тысячи воинов приблизились тогда к великому духом, как бессмертные к Владыке созданий. И, дойдя до лежащего Бхишмы, быка среди бхаратов, приветствовали [его] и стали кругом пандавы вместе с куру. Пандавам и куру, перед ним, преклоняясь, ставшим, молвил тогда праведный душою Бхишма, сын Шантану: «Добро пожаловать, о великие судьбою, добро пожаловать, о великие воители! Я рад видеть вас, бессмертным подобных». Так приветствовав их, он молвил с поникшей головою: «Совсем поникла моя голова, дайте мне опору в изголовье». Тогда цари принесли ему превосходные подушки, легкие и мягкие, но не пожелал их дед, и, как бы усмехаясь, молвил муж-тигр тем царям: «Не годятся такие для ложа героя, о властители земли». И, увидев тогда лучшего из людей Завоевателя богатств, сына Панду, он молвил долгорукому, всему миру [известному] великому воителю: «О Завоеватель богатств, о мощнорукий, поникла голова моя, дай мне опору в изголовье, какую считаешь здесь достойной». Тот, положив свой великий лук и приветствовав деда, с глазами, полными слез, такое слово молвил: «Приказывай, о лучший из куру, из всех, носящих оружие, избранный. Я — слуга твой, о неодолимый. Что должно исполнить, о дед?» Ему отвечал сын Шантану: «Голова у меня, сын мой, поникла, принеси мне подушку, о Пхальгуна, лучший из куру, только — подходящую для ложа моего. Скорее дай мне ее, о герой! Ведь ты, о Партха, мощнорукий, лучший из всех владеющих луком, ведаешь обычай кшатрийства, достоинствами мудрости и праведности наделенный». «Да будет так», — ответствовал Пхальгуна; решительный и скорый, он взял Гандиву и гладкие стрелы, произнес над ними заклинания и, разрешения испросив у великого духом, не знающего равных среди бхаратов, тремя острыми быстролетными стрелами опору дал [его] голове. И потому, что понял его желание Савьясачин, возрадовался праведный душою Бхишма, лучший из бхаратов, ведающий истинно суть [Святого] Закона. Получив [желанное] изголовье, с благодарностью обратился он к Завоевателю богатств, сыну Кунти, лучшему из бойцов, умножающему радости друзей: «Достойное для ложа [моего изголовье] предоставил ты [мне], о сын Панду. Поступи ты иначе, проклял бы я тебя во гневе! Именно так, о мощнорукий, на поле брани на ложе из стрел должно уснуть кшатрию, познавшему исконные предписания [для себя]». И, сказав так Бибхатсу, молвил он слово тем всем царям и царским сыновьям, позади сына Панду стоявшим: «Вот ложе мое, на этом ложе, доколе не повернет солнце, будут зреть меня цари, которые того дожидаться будут. Когда к стране Вайшраваны пойдет дневное светилоь, лучезарное, палящее миры, на [своей] высшего пыла исполненной колеснице, тогда прощусь я с жизнью, [как] с самым дорогим другом. Пусть выроют ров здесь, у места упокоения моего, о цари. Так почести Вивасвану воздам я, сотню стрел вобравший. Вражду отринув, прекратите войну, о властители земли!»

Тут приблизились к нему врачеватели, искушенные в извлечении стрел [из ран], снабженные всеми [необходимыми] средствами, опытные, хорошо обученные. Увидев их, такое слово промолвил тогда сын Джахнави: «Пусть заплатят положенное целителям и отпустят их с почетом. Ибо после того, что произошло, нет мне теперь здесь нужды в целителях. Ведь высшего достиг я удела, исполнением кшатрийского долга предопределенного. Не приличествует, о цари, это [лечение] мне, на ложе из стрел взошедшему, да сожгут меня в конце [жизни] эти стрелы, о мужей повелители!» Выслушав ту речь его, твой сын Дурьодхана отослал врачевателей, оказав им должный почет. А властители разных стран преисполнились тогда удивления, видя высшую стойкость в Законе, [явленную] Бхишмой, пыл коего непомерен был. Когда отцу твоему дано было изголовье, о владыка людей, пандавы и куру, великие воители, пришли все вместе к великому духом, возлежавшему на блистательном ложе. Они приветствовали Бхишму и затем обошли его почтительно слева направо; установив вокруг Бхишмы охрану, на исходе дня все герои, в думы погрузившиеся, крайне удрученные, вернулись на отдых, кровью покрытые, в свои шатры. И к Пандавам, великим воителям, расположившимся на отдых, к ним, падению Бхишмы радующимся великим воителям отважным, явился в должное время потомок Яду и сказал Юдхиштхире, сыну Дхармы: «Судьбою дарована тебе победа, о Кауравья, судьбою повергнут Бхишма, этот для смертных неуязвимый великий воитель, верный правде. Или, может быть, это по воле богов он, во владении любым оружием искушенный, тебя, о Партха, убивающего взглядом, встретив, был грозным оком твоим испепелен». На эти слова отвечал Джанардане Царь справедливости: «Твоею милостью [дается] победа, и гневом твоим [предопределено] поражение! Ибо ты — наше спасение, о Кришна, избавляющий от опасностей преданных тебе! Неудивительно, что победа к тем [приходит], кого ты постоянно охраняешь в бою, о чьем благе постоянно печешься. Когда во всем ты с нами — неудивительно это, я полагаю». На это отвечал, улыбаясь, Джанардана: «Такие речи от тебя только и можно ожидать, о лучший из властителей земли!»