Глава 28

Брахман сказал:

1—5. Запахов я не обоняю, не ощущаю вкусов, не созерцаю форм, не осязаю, не слышу ничего из многообразных звуков и не испытываю никаких желаний. Это исконная природа вожделеет к желанным объектам, это исконная природа¹²⁸ бежит от всего, что противно. Влечение и отвращение порождаются исконной природой, входя в тела живых существ вместе с праной и апаной. Помимо них, распознай в теле и другие, в том числе преходящие, предрасположенности,¹²⁹ а также Атмана (всех) существ.¹³⁰ В нем пребывая, я отнюдь не подвержен ни гневу со страстью, ни старости, ни смерти. Поскольку я не вожделею ничего желанного и ни к какой скверне не испытываю отвращения, на моих «исконных природах»¹³¹ нет ни пятнышка, как не пятнаются лотосы каплями воды.¹³² Они суть невечные (спутницы) Вечного, который созерцает (все) многообразные «исконные природы». Сеть наслаждений при совершении деяний не захватывает Его, как сеть солнечных лучей не прилепляется к небу.

б—10. Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе жреца-адхварью с подвижником-яти.¹³³ Услышь его, о многославная! Увидев, как в ходе обряда жертвенное животное обрызгивают водой,¹³⁴ подвижник, сидевший (поодаль), сказал с осуждением, обращаясь к адхварью: «Это — насилие!». Адхварью ему ответил: «Этот козёл не погибнет. Напротив, будет сей твари великое благо, как об этом сказано в шрути. Ведь та доля в нём, что от земли — пойдёт в землю, та же, что от воды — соединится с водами. Его глаз соединится с солнцем, слух — с пространством, а жизненное дыхание — с небом. Действуя сообразно Ведам, я ни в чем не погрешил».¹³⁵

Подвижник сказал:

11—13. Если в разлучении этого козла с жизнью ты усматриваешь для него благо, то это жертвоприношение для козла и совершается, какая от него польза тебе самому, почтенный? И следовало бы (сперва) заручиться согласием матери, отца, брата и друга (этого козла); ведь он сам не вправе распоряжаться собой (без одобрения близких). Отведи его (к ним) и спроси. Соизволь осведомиться у них, почтенный, согласятся ли они. Если дадут согласие, тогда только можно думать (о жертвоприношении).

14—18. А сейчас жизненные дыхания этого козла удалились к своим источникам. Осталось, сдаётся мне, только (это) недвижное тело. Лишённое сознания тело подобно полену (без огня). Совершающие (в ходе жертвенного обряда) насилие расчитывают на воздаяние, а получают лишь такое полено (без огня), прежде звавшееся жертвенным животным. «Ненасилие — (вот высшая) из всех дхарм!» — так учат старцы. Мы, (подвижники, тоже) знаем: следует делать только такие дела, которые не сопряжены с насилием. Ненасилие — вот наш принцип, и если мне продолжать, то я мог бы указать еще много пороков, присущих твоему образу действий. Мы всегда одобряем невреждение по отношению ко всем существам, и это выведено нами из непосредственного опыта, мы не склонны полагаться на то, что невидимо.

Адхварью сказал:

19—21. Ты наслаждаешься свойствами запахов земли, ты упиваешься вкусами, основа коих — вода, ты видишь форму (небесных) светил; ты осязаешь свойства, порождаемые Ветром; слышишь звук, порождаемый эфиром; манасом осознаешь мысль. И при этом ты думаешь: «Все эти сущности — живые». Значит, ты постоянно отнимаешь жизнь, совершаешь насилие, о господин! Нельзя и шевельнуться, не причинив (кому-либо) вреда. А как ты сам думаешь, о дваждырожденный?

Подвижник сказал:

22—24. У психики две природы: непреходящая и преходящая. Из них благая природа — непреходящая, а преходящую называют «исконной природой». Жизненное дыхание, язык, манас и саттва вкупе с раджасом относятся к исконной природе. Человек, который от этих природных сутей свободен, кто поднялся над парами противоположностей, лишен желаний, кто равно относится ко всем существам, не знает слова «моё», восторжествовал над собой и от всего освобождён — может более ничего не страшиться!

Адхварью сказал:

25—26. Воистину, в этом мире следует общаться с людьми святой жизни, о достойнейший из наделённых мыслью! Вот я — выслушал твоё суждение, и сразу моя собственная мысль просияла! Твоей мудростью, о Владыка, просветлённый, я говорю (теперь): надо мыслить (эту) мысль, но жертву (всё равно) совершать, и тогда — не (будет) на мне вины, о дваждырождённый!

Брахман сказал:

27—28. После этого подвижник счёл нужным погрузиться в молчание, а адхварью, избавившись от заблуждения, продолжил жертвенный обряд. Вот так, весьма тонко брахманы понимают освобождение;¹³⁶ а поняв, реализуют это знание под наблюдением Познающего Поле.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать восьмая глава.