Войти Добавить текст
Вы здесь:  

Оглавление: Главная страница

Оглавление: Махабхарата

Оглавление: Махабхарата. Араньяка-парва (книга третья)

ГЛАВА 57 - 60

ГЛАВА 57

Брихадашва сказал:

Тогда поняла Дамаянти, хранившая трезвость рассудка, что владыка людей, Достохвальный, потерял за игрой разум, стал словно пьяный. Тоска и страх овладели Дочерью Бхимы, о царь, стала она думать, какое бы важное дело предпринять для (спасения) царя (Налы). Опасаясь беды для него, стремясь к его благу и видя, что Нала уже потерял все свое достояние, она сказала: «Ступай, Брихатсена, созови советников (царских) именем Налы; осведомись, что из имущества и богатства потеряно, а что осталось».

Прослышали советники о приказе Налы и, молвя: «Это сулит нам удачу», пошли опять к (воротам дворца). Уведомила (царя) дочь Бхимы, что вторично пришли (к нему) все его подданные; но не удостоил ее ответом (Нала). Видя, что супруг речам ее не внемлет, терзаясь стыдом, Дамаянти пошла обратно, в свои покои. Но когда стало ей ясно, что от Налы совсем отвернулась в игре удача и что потеряно им все, что он имел, опять она сказала кормилице: «Ступай назад, славная Брихатсена, и призови сюда именем Налы суту Варшнею; ждет (его) важное дело».

Выслушав сказанное Дамаянти, Брихатсена через посредство надежных слуг призвала Варшнею. И дочь Бхимы, действовавшая всегда сообразно месту и времени, в благоприятный миг обратилась к Варшнее с ласковой, ободряющей речью:

«Ты знаешь, как всегда относился к тебе (наш) царь; долг твой — помочь ему теперь, когда он попал в беду. Чем больше царь проигрывает Пушкаре, тем сильней возгорается в нем страсть к игре. В то время как у Пушкары кости выпадают, словно повинуясь его воле, Налу в игре преследует невезение. Речам же друзей и близких, как подобало бы, он не внемлет; боюсь, что теперь великий духом владыка нишадхов (проиграл) уже все без остатка. Раз уж царь в ослеплении речи моей не внемлет, то я к тебе прибегаю за помощью, о возничий, сделай так, как я скажу! Мне же самой омрачает сознание (неотвязная мысль): «Рано или поздно он погибнет!» Запряги же быстроногих, любимых скакунов Налы, усади (в колесницу наших) детей-близнецов — ты должен доставить их в Кундину.

Детей, коней и колесницу передай моим родным, сам же, по своему усмотрению, живи там или ступай (куда захочешь)».

Варшнея, колесничий Налы, в точности передал все, что сказала Дамаянти, главным советникам царя. Они при встрече с ним вынесли (такое же) решение. Затем Варшнея, повинуясь приказу, усадил в колесницу близнецов и поехал в страну видарбхов, о царь! Там оставил сута мальчика Индрасену с девочкой Индрасеной 10, а также коней и чудо-колесницу. Удрученный, скорбящий о Нале, распрощался он с царем Бхимой и пошел странствовать. Наконец прибыл он в Айодхью. Истомленный бедою, предстал он перед (здешним) царем Ритупар-ной. К тому владыке земли поступил он на службу колесничим.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» пятьдесят седьмая глава.

ГЛАВА 58

Брихадашва сказал:

После отъезда Варшнеи Достохвальный, продолжая игру, проиграл Пушкаре царство и все другое богатство. И лишенному царства Нале, о царь, со смехом сказал Пушкара: «Будем дальше играть! Какова твоя ставка? Осталась у тебя одна Дамаянти, все же прочее выиграно мною. Если хочешь, можешь, сыграть на Дамаянти!»

Услышал Достохвальный такие слова Пушкары, и сердце его едва не разорвалось от гнева. Однако промолчал он; лишь взглядом, преисполненным гнева, окинул Нала Пушкару, а затем совлек с тела, многославный, все свои украшения. В одном лишь (куске) ткани11, полунагой, расставшись со своими несметными богатствами, пошел царь прочь, (видом своим) повергая друзей в отчаяние. Дамаянти также в одной лишь нижней половине одежды пошла за ним следом. Вместе с нею Владыка нишадхов провел три ночи под открытым небом.

Пушкара, о великий царь, меж тем объявил в столице, что казнит всякого, кто окажет помощь Нале или присоединится к нему. Из-за этих слов Пушкары и (других проявлений) его злобы не (решались) горожане оказывать Нале почетный прием, о Юдхиштхира! Так этот, достойный почестей, но лишенный их. царь трое суток провел в окрестностях города, питаясь од

ной лишь водою.

И однажды Нала, много дней уже терзаемый голодом, увидел неких птиц, чье оперение было будто бы из золота. Подумал тогда могучий Владыка нишадхов: «Тут мне и пища на сегодня, и богатство (на будущее)!» И он накрыл их своим нижним одеянием, но птицы, схватив одежду его, все улетели. BJ полете, с высоты обратились пернатые к Нале, который, печально опустив голову, сгоял теперь (внизу), на земле, одетый лишь пространством: «О жалкий глупец! Это мы — игральные кости решили похитить твое платье! Обидно стало нам,, что ты ушел одетым!»

Увидев, что прочь унеслись игральные кости и остался он без одежды, царь, Достохвальный, такое молвил Дамаянти: «О безупречно прекрасная! Те, чья злоба лишила меня царства, (из-за кого) я не в силах добыть пропитания, и меня, несчастного, мучит голод, из-за кого жители страны нишадхов отказывают мне в гостеприимстве — это они, обернувшись птицами, унесли прочь мое платье! (Пусть) я во власти великой беды, несчастен, близок к безумию — я (все же) супруг твой; так слушай меня, и да пойдут тебе на пользу мои слова!

Все эти дороги ведут в Дакшинапатху, через Аванти, мимо горы Рикшаван. Там — великая гора Виндхья, там — Пай-ошни, стремящая (воды) к океану, а это — обители великих святых мудрецов, богатые цветами и плодами. Эта дорога ведег к видарбхам, а эта — к косалам; вся же страна оттуда к югу (зовется) Дакшинапатхой».

Тогда терзаемая горем Дамаянти, голосом, дрожащим от слез, промолвила Владыке нишадхов такие жалобные слова: «Трепещет сердце мое, слабеет все тело всякий раз, как подумаю о том, что ты замыслил, о царь! Как могу я уйти, покинув тебя, потерявшего власть и богатство, нагого, томимого усталостью и голодом, в этом безлюдном лесу? Изнемогший, терзаемый голодом, вспоминаешь ты в диком лесу о (былом) своем счастье — но я прогоню твою усталость, о великий царь! Знахари считают, что жена (для мужа) — лучшее лекарство при любых невзгодах: уверяю тебя — это истинно так!»

Нала сказал:

Да, это так, как ты сказала, тонкостенная Дамаянти; для человека, терпящего беду, нет (ближе) друга, нет (целебней) снадобья, чем его жена. Да у меня и в мыслях не было тебя покинуть; о чем же ты, робкая, тревожишься? Не с тобой, безупречно прекрасная, — скорей с собою расстанусь!

Дамаянти сказала:

Если ты, о великий царь, не намерен со мною расстаться, для чего тогда указал мне дороги в страну видарбхов? Ясно мне, о царь, что бросать меня тебе не пристало, но когда твой рассудок в смятении, то ты, владыка земли, все же можешь со мной расстаться! Ведь ты, о достойнейший из людей, так настойчиво твердил мне о моем пути, что от этого отчаяние овладело мной, о богоравный! Если вправду, о царь, решил ты обо мне: «Пусть уходит!» — согласись только, пойдем лучше вместе в страну видарбхов! Тебя, о даритель гордости, царь видарбхов примет с почетом; принимая от него почести, о царь, ты счастливо заживешь в нашем доме!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» пятьдесят восьмая глава.

ГЛАВА 59

Нала сказал:

Это верно, царство отца твоего — как бы мое собственное, но я ни за что не пойду туда, будучи в такой беде! Когда-то туда я явился счастливым, неся тебе радость; могу ли прийти обездоленным, причиняя тебе страдания!

Брихадашва сказал:

Так, желая успокоить красавицу, прикрытую лишь половиной одежды, твердил Дамаянти царь Нала. Обернувшись вдвоем одним куском ткани, томимые жаждой и голодом, пошли они куда глаза глядят и набрели (наконец) на какую-то хижину. Переступив ее порог, царь, Владыка нишадхов, и Видарбхийка тотчас же опустилась на землю. Остриженный, грязный, нагой, покрытый пылью, усталый, прилег Нала на голой земле рядом с Дамаянти. И благородная, прекрасная, преданная подвижничеству Дамаянти, внезапно ощутив (всю полноту) страдания, в тот же миг была похищена сном.

Дамаянти спала, но царь Нала, разум и сердце которого возмущались скорбью, не мог, о владыка народа, уснуть (безмятежно), как прежде. Снова и снова переживал он свои лишения во время лесных скитаний, утрату царства, разлуку с друзьями. «Что будет со мною, если я сделаю это? Что станет, коли не сделаю? Что предпочтительней: смерть или жизнь вдали от людей? Из-за меня она, движимая любовью, приемлет это страдание; потеряв же меня, рано или поздно вернется к родным. От меня — нет сомнения — ей, несравненной, не видать ничего, кроме горя, а расстанься она (со мной) — и есть надежда, что найдет она где-то свое счастье».

Много дум передумал владыка людей, немало переменил решений и наконец утвердился во мнении, что лучше расстаться с Дамаянти. Тут, рассудив, что сам он наг, а у Дамаянтиесть одежда, решился царь отрезать половину ее платья. «Как же мне разорвать одежду, чтоб не разбудить мою милую?» — так размышляя, царь нишадхов принялся расхаживать по хижине. И, бродя из угла в угол хижины, о бхарата, нашел Нала в одном из них великолепнейший меч без ножен. Отрезал им (царь), гроза недругов, половину одежды, облекся ею и, покинув спящую Видарбхийку, убежал, как безумный, прочь.  

Но скоро, повинуясь зову сердца, царь нишадхов опять вернулся в хижину, глянул на Дамаянти и заплакал. «Возлюбленная моя, на которую прежде ни Ветер, ни Адитья взглянуть не (смели), — вот она ныне спит на земле, в этой хижине, словно нет у нее защитника! Что-то с ней будет, когда пробудится красавица с ясной улыбкой15, лишь обрывком ткани укрытая, схожая с безумной? Как-то одна, без меня, прекрасная, верная долгу супруги дочь Бхимы будет бродить по дремучему лесу, полному всяких зверей и змей?»

Так много раз уходил царь Нала и вновь возвращался к хижине. Кали влек его прочь, но любовь приводила обратно. Сердце его тогда раздвоилось как будто от горя; словно качели, метался он взад и вперед, то прочь, то обратно, к хижине. Но вот, помутив его разум, увлек его Кали, и, покинув спящую жену, горько плача, прочь убежал Нала. Касанием своим омертвил его душу Кали; блуждали мысли его, и наконец он, несчастный, ушел, оставив жену среди пустынного леса.

Такова в книге «Лесная» великой «Мажабхараты» пятьдесят девятая глава.

ГЛАВА 60

Брихадашва сказал:

Когда ушел Нала, отдохнув, пробудилась прекрасная Дамаянти, и стало ей страшно, о царь, среди безлюдного леса. Не увидев (рядом) супруга, предалась она отчаянию и скорби. «О великий царь! — стала в страхе громко призывать главу

Сказание о Нале

нишадхов. — О великий царь, о защитник, о владыка, за что меня убиваешь? Горе мне, я погибла! Мне страшно в безлюдном лесу! Не ты ли, о великий царь, — знаток дхармы, всегда верный данному слову? Как же мог ты, нарушив обещание, уйти прочь, меня, спящую, покинуть?! Как ты можешь уйти, покинув верную, покорную супругу, ведь то другой, не я, добродетельная, зло тебе причинила! Или ты, о владыка людей, не способен сдержать той клятвы, что ты некогда дал мне в присутствии Хранителей мира?

Полно тебе так шутить со мною, муж-бык, мне страшно, необоримый; явись предо мною, владыка! Вижу, вижу тебя, о царь! Вон стоишь ты, скрываясь за кустами! Но почему, о владыка нишадхов, ты мне ничего не ответишь? Как жесток ты, о Индра царей, раз меня, в таком горе, плачущую, не обнимешь ты, царь, и не утешишь! Не о себе ведь и не о ком другом грущу я; скорблю о тебе, о царь: как ты один жить будешь? Как же ты в вечерних сумерках, усталостью мучимый, голодом, жаждой томимый, на корнях деревьев будешь (ночевать), не видя меня рядом?»

Так, томимая лютой скорбью и сжигаемая будто тоскою, с плачем, она, несчастная, взад-вперед (по лесу) металась. То падала, обессилев, то вставала юная дева; то чувств лишалась от страха, то принималась причитать и плакать. Снедаемая лютою скорбью, она часто трепетно вздыхала; верная супружескому долгу, отправляясь (на поиски Налы), говорила со слезами дочь Бхимы: «Пусть того, чье проклятие навлекло беду на несчастного владыку нишадхов, постигнет еще большее горе! Тот злодей, что так обошелся с не ведающим зла Налой, пусть вкусит за то горшее бедствие, пусть влачит он жизнь без радости!»

Так причитая, супруга великого духом царя в лесу, полном диких зверей, искала мужа. Без конца выкликала с плачем: «О царь! О горе!», как безумная, по всему (лесу) дочь Бхимы взад и вперед металась. Жестоко томимая жаждой, стонала, как морская орлица, сокрушалась о своем несчастье, без умолку причитала. И вот, мчась без оглядки, подбежала дочь Бхимы к огромному хищному удаву; голодный, он (тотчас) схватил ее. Она же и в пасти удава, подавленная тоскою, не так о себе горевала, как о владыке нишадхов. «О мой покровитель, вот меня здесь, в пустынном лесу, пожирает удав, словно и нет у меня защитника, — почему ты не спешишь ко мне (на помощь)? Что-то будет с тобой, о владыка нишадхов, когда, избавившись от скверны, обретши вновь разумение и (вернув) богатства, ты вспомнишь опять обо мне? А будешь утомлен, измучен, голоден — кто тогда, о владыка нишадхов, муж-тигр, даритель гордости, развеет твою усталость?»

Тем глухим лесом проходил случайно один охотник; услышав ее плач, он поспешно к ней приблизился. Завидев большеокую (деву), схваченную змеем, он, не теряя времени, стремительно набежал и острым мечом снес тому голову; затем живущий охотой рассек недвижимого змея на части. Освободив (Дамаянти), омыв ее водою, успокоив, приготовив еду, стал охотник расспрашивать ее, о бхарата: «Чья ты (родом), о (дева) с глазами юной лани? Как забрела в этот лес? И как, красавица, тебя постигла столь великая беда?»

Дамаянти, о владыка народа, в ответ на его расспросы поведала ему обо всем, что случилось с нею, о бхарата! Глядя на нее, половиной одежды укрытую, полногрудую, пышнобедрую, безукоризненно и нежно сложенную, ликом подобную полной луне, взирающую из-под изогнутых ресниц, сладостно лепечущую, зверолов стал одержим Камой. Поначалу мирно, нежными речами принялся охотник, терзаемый Камой, прельщать ее; но (все) поняла красавица. Дамаянти, верная супругу, едва распознав нечестивца, преисполнилась ярой злобы, вся словно воспылала от гнева.

Он же, жалкий, низкий помыслами злодей, вознамерился было неприступную, жгучую, как язык пламени, (деву) взять силой. Тогда Дамаянти, снедаемая скорбью об утрате мужа и царства, видя, что время пришло, когда убеждения бессильны, в гневе его прокляла: «Если (верно), что я ни о ком и не мыслю, помимо владыки нишадхов, то да падет бездыханным жалкий сей зверолов!» И едва она это сказала, как охотник рухнул замертво наземь, словно дереве, испепеленное пламенем.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» шестидесятая глава.

Далее: