Войти Добавить текст
Вы здесь:  

Оглавление: Главная страница

Оглавление: Махабхарата

Оглавление: Махабхарата. Араньяка-парва (книга третья)

ГЛАВА 174 - 179

ГЛАВА 174

Вайшампаяна сказал:

С грустью покидали быки среди бхаратов свое счастливое пристанище — прекраснейшую из гор с ее потоками, слонами, всех сторон света, киннарами и птицами. Но вскоре тем быкам среди бхаратов вновь суждено было испытать великую радость: они увидели Кайласу, любимую гору Куберы, напоминавшую собой тучу.

Герои-лучники, лучшие среди мужей, вооруженные мечами, с удовольствием осматривали по пути горные отроги, теснины, пастбища, цепи горных мостов, бесчисленные водопады, места возвышенные и нпзины, повсюду видели огромные леса, населенные разными зверями и птицами, прекрасные рощи, озера, реки, горные впадины и пещеры, в которых из ночи в ночь эти быки среди мужей находили себе надежный приют. Ночуя большей частью в столь неприступных местах, они миновали удивительно прекрасную Кайласу и добрались до чудесной, пленяющей сердце славной обители Вришапарвана.

Представ перед царем Вришапарваном, ответившим на их приветствия, они, не зная заблуждений, правдиво и обстоятельно рассказали ему о своей счастливой жизни (у Куберы).

Мирно проведя ночь в святой обители, посещаемой богами и великими святыми мудрецами, герои благополучно двинулись дальше и снова остановились в Вишала-Бадари.

Живя в этом месте, богатыри, лучшие среди мужей, посетили обитель Нараяны. Они забыли о своих печалях, когда увидели любимое лотосовое озеро Куберы, к которому являются боги и

сиддхи.

Не ведая тревог, сыновья Панду, доблестнейшие из мужей, наслаждались видом этого озера, словно не знающие страха мудрецы-дваждырожденные, идущие на поселение в

Нандану.

Проведя месяц в Бадари, счастливые герои тем же путем, которым они шли прежде, отправились во владения царя киратов Субаху. Миновав поселения чинов и тукхаров,

дарадов и дарвов, а также богатую сокровищами Купинду, мужи-герои пересекли неприступные отроги Химавана и увидели столицу Субаху.

Прослышав, что в его владения явились царские сыновья и внуки, царь Субаху радостно поспешил им навстречу. Быки среди куру приветствовали его. Встретившись с царем Субаху и со всеми своими колесничими во главе с Вишокой, а также с Индрасеной, своими слугами, наблюдателями за царской кухней и поварами, (Пандавы) спокойно провели там ночь.

Приняв (от царя) колесницы вместе с возничими, они распрощались с Гхатоткачей и его спутниками и направились к Ямуне, царице гор. По изрезанной потоками горе с коричнево-белыми от снежной пелены вершинами доблестные мужи дошли до Вишакхаюпы и здесь остановились. Бесстрашно бродя по огромному, похожему на Чайтраратху лесу, кишевшему вепрями, разными зверями и птицами, они прожили здесь целый год, занимаясь преимущественно охотой. Там, в горной пещере, Врикодара встретился с могучим, страшным, как сама Смерть, голодным змеем.

Ужас и смятение объяли душу (Бхимы). Там, в укрытии, Юдхиштхира, вернейший из блюстителей дхармы, спас Врикодару. Тот, чья мощь беспредельна, освободил (своего брата), все тело которого обвил кольцами (змей).

Двенадцатый год скитались они по лесам. Сверкающие красотой потомки Куру, носящие в себе подвижнический пыл, покинули тот лес, напоминавший Чайтраратху, и, занимаясь постоянно своим любимым делом — стрельбой из лука, обогнули пустыню и вышли к Сарасвати. В поисках пристанища они добрались до озера Двайтаваны.

Увидев (Пандавов), явившихся к Двайтаване, (к озеру) собрались обитатели здешних мест, посвятившие себя покаянию, самообузданию, благочестию и возвышенному созерцанию. Они (пришли) со своими циновками, кувшинами для воды, принеся с собой (пищу), растертую меж камнями. Финиковые деревья, акша и раухитака, тростник, снуха, ююба, кхадира, шириша, билва, ингуда и пилу, шами и карира росли по берегам Сарасвати. Дойдя до Сарасвати, излюбленной (реки) якшей, гандхарвов и великих святых мудрецов, словно полученной в жертвенный дар от самих богов, счастливо зажили там сыновья владыки людей.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто семьдесят четвертая глава.

ГЛАВА 175

Джанамеджая сказал:

Почему, о мудрец, богатырь Бхимасена, могучий, как десять тысяч слонов, так сильно испугался того удава? Ведь ты рассказывал, как (Бхима), гордый своим могуществом, вызвал на бой Пауластью, Дарителя богатств, и у лотосового озера перебил лучших из якшей и ракшасов. А тут губитель недругов дрогнул, оказавшись в беде. Я хочу услышать об этом, мне это крайне любопытно.

Вайшампаяна сказал:

Много чудес, о царь, было в лесу, где жили меткие стрелки из лука, на обратном пути из обители мудреца — царя Вриша-парвана, Врикодара, опоясав себя мечом, держа в руке лук, (бродил по лесу). Случилось ему увидеть прекрасную рощу, которую посещают гандхарвы и боги. Он любовался (склонами) Химавана — благодатными краями, где находят себе пристанище мудрецы-боги и сиддхи, куда являются сонмы апсар, где повсюду кричат птицы — куропатки, утки, фазаны, кукушки и вилохвостки, где растут тенистые, радующие сердце и взор, вечно цветущие и плодоносящие деревья, чуткие к прикосновению снега. Видел он (прохладные), как снег, горные реки, воды которых, усеянные (утками) карандава и гусями, цветом своим напоминали драгоценный камень вайдурья.

Заросли девадару, лестницы, (ведущие) к облакам, перемежались желтым сандалом, кокосовыми пальмами и калиякой.

Богатырь, охотясь на пустынных равнинах, разил антилоп неотравленными стрелами и однажды увидел огромного, наводящего ужас змея, который заполз в горное ущелье, закрыв собой всю расселину. Его пятнистое, пестрое, отливающее сандалом тело, свитое в кольца, сияло лунным блеском и походило на гору. Глаза его горели, он то и дело касался жалом углов своей похожей на пещеру, сверкающей яркой медью пасти с четырьмя клыками, вселяя ужас во все живое, словно Яма, Несущий смерть.

Его свистящее шипение звучало как угроза. Голодный змей-душитель внезапно бросился на Бхиму, настиг его и крепко обвил обе его руки. Благодаря (особой силе), которой обладал удав, едва он прикоснулся к Бхимасене, в тот же миг рассудок (Пандавы) помутился. Против рук Бхимасены, сила которых — это (мощь) десяти тысяч слонов, никто устоять не в силах, но тут, схваченный змеем, могучий Бхима только тихо дрожал и не мог шевельнуться.

Обладая могучими руками и львиными плечами, сильный, как десять тысяч слонов, он оцепенел и лишился сил, схваченный (змеем), — такой дар был дан тому (удаву). Герой отчаянно пытался вырваться, но никак не мог осилить его.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто семьдесят пятая глава.

ГЛАВА 176

Вайшампаяна сказал:

Могучий Бхимасена, оказавшись в плену у змея, подумал: «Чудовищно велика его мощь» — и сказал тому великому змею: «Поведай мне милостиво, о змей, первый среди змеев, кто ты такой и что собираешься сделать со мною? Я — Бхимасена, сын Панду, младший брат Царя справедливости, си- ) лою равный десяти тысячам слонов. Как же ты одолел меня? Не раз я встречался с гривастыми львами, быками, тиграми и слонами и убивал их в борьбе.

Ни данавы, ни пишачи, ни грозные ракшасы не могли противостоять силе моих рук, о первый из змеев! Что это — сила знания или данный тебе дар, что ты поборол меня, несмотря на все мои старания? Я теперь убежден, что доблесть людская — ничто, если ты, змей, сломил мою грозную силу». Пока Бхима говорил это, змей огромным кольцом обвился вокруг героя, неутомимого в подвигах.

Плотно стиснув (Пандаву), наделенного мощными руками, оставив свободными только его могучие руки, змей произнес такие слова: «Это судьба, что за долгое время голода боги (послали) тебя мне в пищу, о (герой, славный) мощью своих рук, — ведь жизнь дорога имеющим тело. Но я непременно должен поведать тебе о том, как я стал змеем, о губитель врагов! Слушай, достойнейший!

Гнев мудрецов навлек на меня эту беду. Я жду, когда кончится срок проклятия, и сейчас расскажу тебе, (как превратился) в змея. Ты, верно, слышал о мудреце-царе по имени Нахуша, сыне Аю, первом из первых основателей твоего рода. Так это я. Проклял меня Агастья за пренебрежение к брахманам, и вот что сталось со мной. Видишь, какова моя судьба! Ты так прекрасен, что не стоило бы тебя убивать, но все же я тебя съем. Так суждено.

Никто, даже слон или буйвол, не может освободиться из моего плена в шестое время (приема пищи), о достойнейший из людей! Тебя, о лучший из кауравов, схватил не просто змей, рожденный в зверином лоне, — это было дано мне в дар. Когда я стремительно падал с ложа Шакры — небесной колесницы, я воззвал к властелину (Агастье), величайшему из отшельников: «Положи предел проклятию!» Могущественный (мудрец), исполнившись сострадания ко мне, ответил: «Через некоторое время ты будешь свободен, о царь!».

Потом я упал на землю, но память меня не покинула и. И хотя это было давно, я помню то, что узнал тогда. Мудрец мне сказал: «Лишь умудренный опытом человек, который ответит тебе на твои вопросы, избавит тебя от проклятия. Любое существо, пусть оно даже сильнее и больше тебя, о царь, сразу же обессилеет, попав к тебе в плен».

Такие слова услышал я также от милосердных (брахманов), проникшихся состраданием ко мне, и затем дваждырожденные скрылись. Так и живу я, великий грешник, в этом мрачном ущелье. Приняв облик змея, я жду своего часа, о лучезарный!»

Бхимасена, наделенный мощными руками, ответил змею: «Я не гневаюсь на тебя, о могучий змей, и себя не виню. Человек не властен ни над своим счастьем, ни над своей бедой: они приходят и уходят помимо его воли. Поэтому не стоит терзать душу отчаянием.

Какой смертный может противостоять судьбе собственными усилиями? Судьбу я считаю всесильной, а попытки людей (отвратить ее) — тщетными. Видишь — это поистине удар судьбы; я, который (постоянно) опирался на мощь своих рук, безо всякой вины попал в такую беду. Но я горюю не столько из-за себя, хотя (меня ожидает) смерть, сколько из-за братьев своих, изгнанных из царства и живущих в лесу.

Суровый Химаван полон якшей и ракшасов. (Братья) встревожатся, станут меня искать. А узнав о моей тибели, они совсем падут духом, потому что именно я, горя желанием (вернуть наше) царство, поддерживал (дух) этих праведников. Или нет: мудрый Арджуна, которому известно любое оружие, тот, с которым не справиться ни богам, ни гандхарвам, ни ракшасам, не поддастся отчаянию.

Этот богатырь с могучими руками способен мощью своей в один день сбросить с трона самого Царя богов, не говоря о лживом и алчном сыне Дхритараштры, бесчестном игроке, которого ненавидит весь мир. Я печалюсь о нашей несчастной матери, горячо любящей своих сыновей. Она всегда мечтает о том, чтобы мы были сильней врагов. Если, о змей, я погибну, то не сбудутся те надежды, которые она, беззащитная, на меня возлагает.

И верные (мне) как своему наставнику доблестные близнецы Накула и Сахадева, которым всегда служит опорой мощь моих рук, опустят крылья, (когда узнают) о моей смерти, и мужество, стойкость покинут их, убитых горем. Вот о чем я беспокоюсь!» И Врикодара, стиснутый змеиным кольцом, долго рыдал, не в силах пошевелиться.

Меж тем неспокойно стало на душе у сына Кунти Юдхиштхиры — обдумывал он появившиеся тревожные знамения. К югу от обители жутко, дико завыл шакал, путаясь зарева на горизонте. Солнце заслонил ужасный своим видом и криком однокрылый, одноглазый, одноногий, изрыгающий кровь перепел. Подул, вздымая песок, резкий горячий ветер, в правой стороне закричали звери и птицы. «Иди! Иди!» — звала позади черная ворона.

У (Юдхиштхиры) мелко задрожала правая рука, (дрогнуло) сердце, (дернулась) левая нога и непроизвольно смежился левый глаз. Предчувствуя великую беду, о бхарата, мудрый Царь справедливости спросил Драупади: «Где же Бхима?» Панчали отвечала ему, что Врикодара ушел уже давно. «Береги Драупади!» — сказал тогда могучий царь Завоевателю богатств и, поручив Накулу и Сахадеву дважды-рожденным, ушел вместе с Дхаумьей (на поиски Бхимы).

От самой обители отважный (Юдхиштхира) шел по его следам и видел на земле оставленные Бхимой знаки: путь преграждали деревья, сломленные вихрем бедер героя, когда тот, быстрый, как ветер, преследовал антилопу. По этим приметам добрался (Юдхиштхира) до горного ущелья, а (в нем) увидал своего младшего брата, намертво стиснутого владыкой змеев.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто семьдесят шестая глава.

ГЛАВА 177

Вайшампаяна сказал:

Приблизившись к любимому брату-герою, сжатому змеиным кольцом, Юдхиштхира произнес: «Как же, сын Кунти, ты попал в такую беду и что это за величайший из змеев, тело которого — как гора?» Увидел (Бхима) своего старшего брата, Царя справедливости, и рассказал ему обо всем, что (случилось), начиная с того, как угодил в плен.

Юдхиштхира сказал:

Ты бог или демон? А может, действительно змей? Скажи правду, о змей, — Юдхиштхира спрашивает тебя. Что тебе нужно получить или узнать, о змей, чтобы быть удовлетворенным? Какую еду принести тебе, чтобы ты отпустил его?

Змей сказал:

Был я царем, (одним из) твоих предков, о безупречный! Имя мое — Нахуша. Я сын Аю, пятый после Сомы, о владыка людей! Принесением жертв и подвижничеством, изучением Вед, самообузданием и отвагой я достиг безраздельной власти над всеми тремя мирами. И когда я добился такого величия, меня обуяла гордыня, поэтому я заставил тысячу дваждырожденных носить мой паланкин. Я был опьянен своей властью, и за пренебрежение к дваждырожденным Агастья низвел меня до такого положения, о владыка земли! Но милостью того же Агастьи, великого духом, разум до сей поры не покинул меня, о царь Пандава! Твой младший брат достался мне в пищу в шестую стражу дня, и я не отпущу его. Я не хочу ничего другого. Но если ты ответишь на те вопросы, которые я задам тебе, я освобожу твоего брата Врикодару.

Юдхиштхира сказал:

Спрашивай, змей, что хочешь, и, если смогу, я отвечу, чтобы сделать тебе приятное. Ты, конечно же, знаешь без исключения все, что должен знать брахман. Я тебя слушаю, о царь змеев, и готов тебе отвечать.

Змей сказал:

Скажи, царь Юдхиштхира, кто такой брахман и к позна-пию чего следует стремиться? Судя по твоим речам, ты весьма мудр.

Юдхиштхира сказал:

Тот, кому свойственны правдивость и щедрость, смирение, праведность и незлобивость, сдержанность и сострадание, считается брахманом, о Индра змеев! А то, к познанию чего следует стремиться, о змей, есть высочайший Брахман, исключающий и горе, и радость. С постижением его наступает конец страданиям. О чем ты еще спросишь?

Змей сказал:

Четыре варны — вот основа (всего), вот истина и сам Брахман. Ведь и шудрам, Юдхиштхира, может быть свойственна правдивость и щедрость, незлобивость и милосердие, непричинение вреда живому и снисходительность. По твоим словам, о владыка людей, то, к познанию чего следует стремиться, исключает и горе, и радость. А я считаю, что нет ничего, что не имело бы связи либо с одним, либо с другим.

Юдхиштхира сказал:

Что свойственно шудре, того нет в дваждырожденном, иначе шудра не был бы шудрой, а брахман — брахманом. Кому присущи эти (черты, о которых шла речь), тот и ведет себя как брахман, а в ком их нет, того, о змей, следует считать шудрой.

И далее — ты говоришь, что, поскольку нет ничего, что не было бы связано либо со (счастьем), либо (с горем), значит, того, к познанию чего следует стремиться, не существует. Да, есть и такое мнение, змей: не существует ничего, лишенного этих (свойств), так же как между холодом и теплом нет (ничего), что не было бы или холодом, или теплом. Но все же есть нечто, не связанное ни с радостью, ни с горем. Так я считаю, о змей, а что думаешь ты?

Змей сказал:

Если ты, о царь, которому суждена долгая жизнь, выделяешь брахмана только по образу действий, то говорить о происхождении бессмысленно, если поведение не проявлено.

Юдхиштхира сказал:

Мне кажется, о многомудрый великий змей, что у людей трудно установить происхождение — настолько перемешались все варны. Раз мужи производят потомство от женщин различных варн, то речь, брачные отношения, рождение и смерть равны для людей.

И святые мудрецы подтверждают это: «(Каковы бы мы ни были), мы совершаем жертвоприношение...» Поэтому те, что проникли в суть вещей, считают образ действий главным и определяющим. Перед тем как обрезать пуповину, над новорожденным совершают обряд. Тогда его матерью называют савитри, а отцом — наставника. (Родившийся) по природе — все равно что шудра, пока он не приобщился к Ведам.  

По этому поводу, о Индра змеев, ввиду расхождения мнений Ману, сын Самосущего, сказал: «Варны (различаются) отношением к долгу. Если образ жизни не самоочевиден, то налицо глубокое смешение варн». И, следовательно, тот, кто ведет достойный, праведный образ жизни, и есть брахман, как я сказал прежде, о могучий, величайший из змеев!

Змей сказал:

Я выслушал твою речь, о Юдхиштхира! Ты знаешь (все), что следует знать. Разве могу я съесть твоего брата Врикодару?

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто семьдесят седьмая глава.

ГЛАВА 178

Юдхиштхира сказал:

Такой, как ты, в мире (почитается) глубочайшим знатоком

Вед и Веданг. Скажи, что нужно делать, чтобы достичь высочайшего пути?

Змей сказал:

Кто одаривает того, кого следует, чьи речи доброжелательны и правдивы, кто последователен в непричинении зла живому, тот, о бхарата, достигает небес, — вот мое мнение.

Юдхиштхира сказал:

Что важнее, о змей: принесение даров или правдивость?

Скажи, что значит больше, а что меньше: непричинение зла живому или доброе отношение?

Змей сказал:

Большая или меньшая важность раздачи даров, преданности и правдивости, непричинения зла и доброго отношения определяется серьезностью результата в каждом отдельном случае. Бывает так, что правдивость значит больше, чем щедрость, а иногда, о Индра царей, раздача даров важнее правдивой речи. Точно так же, о великий стрелок из лука, владыка земли, непричинение зла живому может иногда значить больше, чем доброе слово, а в других случаях доброе слово ценится выше. Так оно и пребудет, о царь, — постоянно должен учитываться результат. Если ты хочешь узнать еще что-нибудь, то спроси, о царь, я отвечу.

Юдхиштхира сказал:

Расскажи мне, каков путь на небеса, и как неизбежно проявляется для освобожденной от тела (души) плод прежних деяний, и об объектах чувств, о змей!

Змей сказал:

Деяния, (творимые) человеком, определяют для него, о царь, один из трех (посмертных) путей. Вот они: судьба смертного, жизнь на небесах и появление на свет среди животных. Тот, кто неустанно вершит (благие дела), и в первую очередь раздает дары, а также тот, кто движим целью не причинять вреда живому, попадает из мира людей на небо. Если же деяния человека противоположны, то он, о Индра царей, рождается в мире животных.

И тут, о сын мой, отмечают одну особенность. Подверженный страсти или гневу, алчный или творящий зло (человек) покидает мир людей и появляется на свет как животное. Некоторые из тех, что родились животными, могут вернуться в мир людей, а коровы и им подобные, а также лошади могут стать даже богами. Живущий проходит все эти пути согласно своим деяниям, о царь, вверяя Атман Вечно Великому. Обладающий собственной силою Атман в телесной оболочке, связанный содеянным прежде, о сын мой, проходит через одно рождение за другим; отделенный от тела, он выявляет признаки живущих23.

Юдхиштхира сказал:

Расскажи (мне) точно и по порядку, о змей, о положении Атмана (при восприятии) звука, осязания, формы, вкуса и запаха. Почему ты, о многомудрый, не ощущаешь одновременно (все) объекты чувств? Соблаговоли мне ответить на эти вопросы, о лучший из змеев!

Змей сказал:

Субстанция Атмана, заключенная в телесной оболочке, воспринимает чувственные объекты, опираясь на органы чувств, о долговечный! Слушай меня, о бык среди бхаратов! Сознание, познавательная способность и ум суть инструменты в восприятии чувственных объектов. Воплощенный Атман, выйдя за пределы «поля», опирается на ум, сосредоточенный на (познании) объектов чувств, и последовательно осваивает эти объекты.

Для этого-то и служит ум живущего, о тигр среди мужей, и потому не бывает одновременного восприятия (всех объектов). Атман, пребывающий между бровями, о тигр среди мужей, направляет сознание в разной мере на разные субстанции. Мудрые считают, что после этого, когда (вступает в действие) сознание, начинается чувственное восприятие. Таков, о тигр среди мужей, способ проявления «знающего поле».

Юдхиштхира сказал:

Укажи мне высшее отличие между умом и сознанием. (Понимание) этого считается главным и необходимым для тех, кто стремится к познанию Высочайшего духа.

Змей сказал:

Полагают, о сын мой, что сознание включается тотчас же вслед за Атманом; опираясь же на него, сознательное начало становится средством его проявления. Сознание не обладает совокупностью гун, а ум содержит в себе гуны. Сознание возникает в действии, а ум есть нечто данное. Вот такое различие, о сын мой, наметил я между умом и сознанием. Но ведь и ты сведущ в этом. Каково твое мнение?

Юдхиштхира сказал:

О высочайший из премудрых! Ясен твой ум, и ты знаешь (все), что следует знать, так зачем же ты спрашиваешь меня? Как на тебя, всеведущего жителя небес, творящего чудеса, могло найти затмение? Вот что кажется мне чрезвычайно сомнительным.

Змей сказал:

Даже человека мудрого и доблестного может ослепить богатство. Мне кажется, всякий, кто пребывает в довольстве, лишается ясности разума. Вот и я, о Юдхиштхира, возгордился, упоенный своей властью, а как упал (с небес), то сразу прозрел и теперь поучаю тебя.

Ты, о великий царь, гроза недругов, сделал для меня то, что было необходимо. Побеседовал я с тобой, праведником, и кончился срок моего жестокого проклятия. Некогда разъезжал я по небу в небесной колеснице и, опьяненный гордыней, не считался ни с кем. Все жители трех миров — мудрецы-брахманы, боги, гандхарвы и якшиг ракшасы и киннары платили мне дань. На кого ни направлю я взор, о владыка земли, тотчас лишается он силы — вот какова была мощь моего взгляда.

Тысяча мудрецов-брахманов носила мой паланкин, но один проступок, о царь, разрушил мое-благоденствие. Как-то задел я случайно ногой мудрого старца Агастью, несшего (вместе со всеми мой паланкин). Невидимый, в гневе он крикнул мне: «Сгинь, змей!».

Тогда, лишившись своего убранства, я стал падать из той небесной колесницы и, падая головою вниз, понял, что стал змеем. Тогда я взмолился, обращаясь к премудрому (брахману): «Пусть будет не бесконечным твое проклятие! Ты должен простить, о владыка, заблудшего по невежеству!» И тут он сжалился надомной и, пока я падал, изрек: «Юдхиштхира, Царь справедливости, освободит тебя от проклятия. Когда истечет (срок) возмездия за твою гордыню и жестокую силу, ты, о великий царь, вновь вкусишь плод твоих благих заслуг». Я был поражен мощью его подвижнического духа. Потому я и спрашивал тебя о Брахмане и о сущности брахмана. Правдивость, самообуздание, подвижничество, сосредоточенность мысли, непричинение зла живому и постоянная раздача даров — вот чта имеет непреходящую ценность, а отнюдь не происхождение,, не род человека, о царь! Свободен и невредим твой мощнорукий брат Бхима(сена). Благо тебе, о великий царь! Я возвращаюсь на небо.

Вайшампаяна сказал:

С этими словами царь Нахуша сбросил обличье удава и,, приняв свой небесный облик, удалился на третье небо. А славный, достойный Юдхиштхира вместе с братом Бхимой и Дхаумьей вернулся в обитель.

Затем Юдхиштхира, Царь справедливости, рассказал собравшимся дваждырожденным обо всем, что случилось. Дваждырожденные, три его брата и славная Драупади, о царь, были смущены. Лучшие из дваждырожденных, желая Пандавам блага, сказали Бхиме, порицая его за неосторожность: «Не (делай) так больше!» Пандавы радовались, видя перед собой богатыря Бхиму, избегшего несчастья, и снова они зажили в мире и довольстве.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто-семьдесят восьмая глава.

КОНЕЦ «СКАЗАНИЯ ОБ УДАВЕ»

 

СКАЗАНИЕ О БЕСЕДАХ МАРКАНДЕИ

ГЛАВА 179

Вайшампаяна сказал:

Пока они жили на прежнем месте, на смену жаркой поре пришло время дождей, несущее радость всему живому. Гремящие черные тучи заволокли весь небосвод и стороны света, день и ночь непрестанно лил дождь. Бесчисленные (тучи) — знамения времени дождей, поглотившие, словно сетью, блеск солнца, озарялись белым светом молний.

Напоенная влагой земля покрылась молодой травой, ожили комары и ползучие твари, улеглись дым и пыль. Вода затопила (все), так что было не разобрать, где ровное место, а где возвышение, где реки, а где горы. Ревущие, шипящие, как змеи, потоки беспокойной воды украсили леса на исходе жаркой поры. На лесных «пушках под льющим дождем кричали на разные голоса вепри, олени и птицы, в радостном опьянении метались чатаки, павлины, самцы кукушки и гордые собой лягушки.

Пока (Пандавы) бродили по пустошам, прошло вместе с грохотом туч богатое красками благодатное время дождей. Настала осень с ее обилием уток и гусей, зеленью лесной травы и ясностью речных вод. Осень со звездами на чистом небе, множеством зверей и птиц была добрым временем для великих душою Пандавов. Они любовались ночами, когда лыль успокаивалась, становилось свежо от облаков и бесчисленные планеты, луна и звезды лили свой свет. Видели они прекрасные пруды и спокойные реки с прохладной водой, в которой красовались белые лилии и лотосы.

Радостно было (Пандавам) идти местами священных тиртх на похожем на небосвод берегу Сарасвати, поросшем кадамбой и диким рисом. Счастливые, взирали герои, меткие стрелки из лука, на полноводную, благословенную Сарасвати с ее ясными водами. Там их застала, о Джанамеджая, святейшая осенняя ночь полнолуния в месяце карттика.

Пандавы, лучшие из бхаратов, провели эти великие (часы) встречи (луны с созвездием Криттик) вместе с могучими духом и добродетельными подвижниками. С наступлением темной половины месяца Пандавы вместе с Дхаумьей, возницами и наблюдателями за царской кухней отправились в лес Камьяка.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто семьдесят девятая глава.