Исцеление человека (Ю.А.Андреев) - Страница 117

Нога у него в колене была раздута как подушка, ступить на нее он

не мог, но и он, корчась на стуле от боли, одной рукой растирал ногу, а

другой, как мог, драил дверь. Через две недели ногу ему ампутировали. Только

это, как здесь мрачно шутили, спасло его от участи долгосрочного армейского

штрафника. А. Ширинов".

Из приговора Красногвардейского райнарсуда: "...Подсудимый А. Логин,

работая фельдшером подстанции No 18 станции скорой и неотложной медицинской

помощи, при доставлении больной Б. в больницу им. Красина остановил машину

на шоссе Революции. Под предлогом проведения укола для улучшения ее

состояния ввел ей в вену препарат, обладающий сильным снотворным действием.

Когда после инъекции у Б. наступило состояние наркотического сна, лишившее

ее способности сопротивляться, Логин совершил изнасилование... Потерпевшая

показала, что после этого он вышел, а вошел водитель "скорой помощи" В.

Сапронов, который, воспользовавшись беспомощным состоянием Б., изнасиловал

ее в извращенной форме. Затем Б. отвезли домой, где Логин снова ввел ей в

вену какое-то лекарство и вторично совершил изнасилование... Позже она

обнаружила пропажу двух книг: "Три мушкетера" и "Двадцать лет спустя"...

Собственно говоря, я не вижу очень уж большой разницы между преступными

деяниями "фершала" А. Логина и действиями того врача-педиатра, о котором

написала мне два больших взволнованных письма В. Князева, моя постоянная

корреспондентка из Кировской области.

Привожу второе письмо в извлечениях. Вопль души матери, стремящейся

спасти свое новорожденное дитя. Что тут добавить, что другое сказать?

"Для чего училась наша врачиха шесть лет? Когда ей патронажная сестра

подсказала, что у ребенка желтуха не проходит, на следующий день приехала

врачиха, а мы с Алешей перед этим всю ночь не спали, он все плакал, его что-

то беспокоило, а днем как убитые спали и не слышали врачиху, да и собаки

лаяли громко - ничего не было слышно. А 25/2, т.е. на следующий день,

врачиха пришла опять и со скандалом на меня - почему я ее не пустила, а я ей

ответила, что спали (имею же я право днем отсыпаться!). Что ребенок ночью не

спит, плачет, мучается. Врач перевела разговор, что у ребенка желтуха не

проходит, что срочно надо кровь сдавать. На что я очень удивилась: время-то

было без 20 минут 4 часа, когда в нашей деревенской лаборатории кровь и др.

анализы принимают до 11 часов. Подозрительно забегала, "зачесалась", привела

пример, что от желтухи дети умирают, что была у них (в районе) эпидемия,

когда дети умирали. От чего у меня ножки затряслись, и пошли мы анализы

сдавать. Билирубин - 264, а норма - 30. Нам предложили ложиться, а я и не

знаю, что делать: и ребенка жалко, и страшно, и доверия врачам нет после

всего, что было в роддоме.

...Умный врач на 10-й день, даже на 15-й сразу спохватился бы из-за

желтухи, а тут на 25 день забегали, да еще, как снег на голову, обрушивают,

что дети умирают -коллапс может быть. Как мать я все делала: кормила, мыла,

не спала ночью, чтобы грыжу не наорал. А врачиха, для чего она училась???

Уже после Кирова, в книге прочитала, что все это сказывается на ЦНС. Каким

нужно было уродиться, чтобы вытерпеть перегрузку в 8 раз больше? Я

чувствовала, что ему тяжело, но что именно, где болит, я не знала. Свекрови

звонила, она говорит, что пройдет (это когда не знала про результат

билирубина), был 20 день. Одну ночь кололи и капали у нас в Нагорске, а

потом быстро отправили в Киров, в областную. Дорогой Алеша очень вспотел,

врач не дала досушить, при осмотре он так и высох на столе, а был мокрый как

из-под крана. Врач сразу сказала: капать будем в голову. На что я

запротестовала. На меня сразу обрушился поток ругани - зачем я сюда

приехала, что могу сразу собираться домой. На что я согласилась - идти

домой. В конечном итоге, нас положили. Больница - отделение перегружено, и

спать мне негде было, и четверо суток я просидела около Алешиной кроватки,

дежурила, за капельницей смотрела, больно неспокоен у меня парень, даже

медсестры ему руки связывали, т.к. он один раз