Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 8

и лагерям. Изложив им свои соображения на сей счет, мы после небольшого обсуждения пришли к всеобщей согласованности, и события стали развиваться в ускоренном темпе. Это был самый настоящий Клондайк, разве что только в миниатюре. Оставалось лишь направлять денежный ручеек в нужное русло.

Григорьевский пляж это самый лакомый кусочек южных предместий Одессы. Обилие мест развлечений, закусочных, пивбаров сулило солидные барыши. Сидя в шезлонге под цветастым зонтом, потягивая ледяное пиво и разглядывая в отличный цейсовский бинокль красоток в самых откровенных нарядах, я поражался своей непрозорливости. Это же надо было ходить столько времени вокруг и около, когда все оно лежит под носом. Теперь же я, ровным счетом ничем себя не утруждая, имел постоянный кусок хлеба с маслом и уже начинал подумывать о расширении наших владений. Все складывалось как нельзя лучше, и вот уже через месяц мы взяли под свой контроль три валютных интуристских кемпинга. Некогда маленький ручеек, расширяя свое русло, перерос в бурную реку, по обоим берегам которой величаво раскинули ветки кусты зелени.

За довольно короткий срок я купил и обставил шикарной мебелью трехкомнатную квартиру. В объемистый гараж, шурша новенькой шипованной резиной, вкатилась экспортная «шестерка» цвета спелой вишни. То, что я считал необходимым в личном хозяйстве, немедленно появлялось. Я собирался прочно и надолго обосноваться на свободе, и вскоре у меня завелась постоянная подружка, и постепенно наши отношения переросли в нечто большее, чем просто знакомство. И тут я с ужасом заметил в себе проявление скверного качества – я стал жаден. Мои возможности заметно отставали от моих потребностей. Причитающаяся мне доля, которая в начале казалась фантастической, смахивала на жалкие гроши. Я знал, что дальше так продолжать нельзя, и потому решил немного проветриться и заодно навестить приятеля в Москве.

От Одессы до Москвы всего чуть немногим больше часа лета на белокрылом ТУ-154, но почему-то в самый последний момент мне сбрело в голову сдать билет назад, отказавшись от полета. Наверно побудил меня к этому растерянный вид парнишки, по бокам которого шли два широкоплечих мужчины, на которых штатский костюм смотрелся как на корове седло. Увидев на одной руке парнишки стальной браслет наручника, у меня как-то протяжно заныло под сердцем, и я смотрел им вслед, пока они совсем не скрылись из виду. Кого искал тот парень в сутолоке аэропорта? Отца? Сестру? А может быть материнские глаза? Все это было таким знакомым и близким.

Я взял себе билет в купейный вагон. Подружка, провожавшая меня, так и не догадалась об истинной причине столь внезапной перемены, и, что хорошо, не досаждала излишними расспросами. Провожающие покидали вагон с неким чувством щемящей грусти. У кого-то глаза были полны слез, кто-то насильно пытался улыбнуться, но вместо этого получалась жалкая гримаса. «Ты уж не задерживайся долго, – сказала мне подруга. – Я буду очень скучать без тебя». «Ничего, – был мой ответ, – я быстро вернусь». Но скорый поезд 024 «Одесса-Москва» увез меня навсегда...

... Бутылка была почти пуста, когда в боковое окошко автомобиля с противоположной стороны постучали стволом автомата. «Эй, парень! Давай бросай оружие и вылазь по-хорошему», – сказал экипированный в толстый бронежилет и каску мужчина из группы захвата. От такого предложения я лишь негромко рассмеялся. Что меня могло ждать, если на моей совести два убитых человека?

Внезапно по глазам резанул яркий сноп света автомобильных фар. Я понял их расчет, но не собирался попадаться на эту удочку. Щелчок предохранителя прозвучал сухо и как-то очень громко. Когда мой подбородок лег на пустые глазницы ствола, я нажал сразу на оба курка...

Глава 2.

И СНОВА ТЮРЬМА

Десяток «Катерпиллеров» неистово и упорно перепахивали своими гигантскими плугами землю у меня в голове. Какой идиот выпустил их из парка такое множество? Мне показалось, что от них нестерпимого треска расколется на несколько частей голова. Я хотел крикнуть им, чтобы убирались подальше, но вдруг почувствовал, что рот забит раскаленным песком. Все мои попытки выплюнуть этот гадкий комок не привели к успеху, и я в изнеможении упал на землю. Набравшись немного сил, я попытался открыть слипшиеся глаза и мало-помалу что-то начало получаться. Хотя веки разомкнулись лишь на половину, этого было вполне достаточно, чтобы в поле моего зрения попала двухъярусная кровать и какой-то заросший парень неопределенного возраста. «Где я?» – обратился я к нему, но мой голос донесся как из глубоко колодца и больно ударил по мозгам. «Там же, где и я, – лаконично заметил он, - в КПЗ». Это для меня было совершенно не понятным, и не находило ровным счетом никакого отклика в памяти. Противный липкий пот лил с меня ручьем, как будто я пять минут назад побывал под проливным дождем. Прежде всего я должен умыться и выпить хоть глоток холодной воды, а уже затем можно и попытаться разобраться что к чему.

Оказавшись с помощью парня в туалете, я увидел вожделенный кран и с жадностью припал к струе холодной воды. Казалось, я не пил ничего более вкусного и приятного. Напившись досыта, я засунул под кран голову