VedaTextВойти Добавить текст
«Турецкая граница закрыта. Если вы войдете в эти ворота, обратно вас уже не пустят. Вы слышите меня? Я советую вам возвращаться туда, откуда пришли. Я ухожу через пару минут. Так что решайте скорее».
Солнце клонилось к горизонту. Наш путь к турецкой границе занял столько дней, что мы не могли позволить себе отступить.
«Мы идем в Турцию», — поспешно ответили мы.
Вне себя от ярости, иммиграционный служащий приказал солдатам открыть ворота. Когда мы прошли их, он прокричал нам вслед:
«Глупцы, вы никогда не вернетесь обратно!»
Миновав солдатов с автоматами наперевес, мы услышали, как железные ворота с лязгом захлопнулись у нас за спиной.
Мы медленно двинулись вперед. «Ничья земля» — буферная зона между двумя враждующими странами — действительно оказалась самым пустынным и унылым местом, какое мне только доводилось видеть. Солнце уже садилось. Вдалеке я заметил змею, скользившую по выжженной земле. Деревья с облетевшей листвой стояли, словно безмолвные стражи. Темнело. В обычное время этот отрезок пути не представлял никакой опасности, но сейчас из-за эпидемии холеры и закрытой греческой границы здесь не было ни души. К тому же мы шли пешком, да еще и ночью, и это делало нас особенно уязвимыми. Сбоку, метрах в десяти, я заметил чей-то скелет, но не решился сказать об этом своим спутникам.
Мое сердце переполняла тревога. А что, если турецкая граница действительно закрыта? В посольстве утверждали обратное, но это было неделю назад. Не окажемся ли мы в смертельной западне на этой «ничьей земле»? Темень и холод становились сильнее. То здесь, то там раздавался волчий вой, но мы не останавливались. Мне вспомнились слова одного афинского лавочника, который предупреждал меня, что со времен гражданской войны в Греции в буферной зоне осталось много неразорвавшихся мин.
«Наступишь на такую мину, и останешься без ног. А обрывки ботинок застрянут у тебя в культях», — говорил он.
Эти воспоминания заставили меня содрогнуться. Я опасливо шел вперед и непрерывно молился. Вслух никто из нас не отважился произнести ни слова.
Наш четырехкилометровый переход через нейтральную полосу напоминал путешествие по долине смерти. Меня била дрожь, и я чувствовал себя беспомощным и подавленным. Когда уже казалось, что эта ночь никогда не кончится, вдалеке тускло забрезжил свет. Устремившись туда, мы вышли к пограничному забору из железных балок с пущенной поверху колючей проволокой. В заборе мы увидели ворота, к которым болтами был прикручен флаг Турции, сделанный из металла. Мы ускорили шаг. За забором стоял вооруженный солдат с папиросой в зубах. Рэмси своим обычным невозмутимым тоном шепнул нам:
«Я поговорю с ним».
Он достал свой паспорт и прокашлялся, чтобы привлечь внимание солдата. Когда тот посмотрел в нашу сторону, Рэмси, держа паспорт в одной руке, другой показал на нас, а потом на территорию за нами.
Солдат равнодушно выкрикнул два слова:
«Граница закрыта».
«Но, сэр, вы должны позволить нам пройти, иначе мы здесь умрем. Греки не пустят нас обратно».
«Граница закрыта», — изо рта солдата вырвалось облачко дыма, словно подчеркивая непреложность его слов.
Нам некуда было податься, и мы ощущали себя узниками, молящими о пощаде. Но от солдата невозможно было добиться снисхождения. Его познания в английском ограничивались двумя словами: Граница закрыта. Солдат бросил окурок, загасил его каблуком сапога и скрылся в темноте.
Минут через двадцать он вернулся и увидел, что мы, словно беженцы, все так же стоим у ворот. Солдат разразился гневной тирадой, сопровождаемой жестами:
«Граница закрыта. Граница закрыта. Граница закрыта!»
Я испугался, что он откроет по нам огонь. И в этот момент к воротам подошел офицер. Судя по всему, он изучал английский в той же школе:
«Граница закрыта!»
Мы стояли молча и не двигались с места. В конце концов наше отчаянное упорство подействовало на офицера, и он уступил. Отведя нас в деревянный домик, он забрал у нас все вещи, включая паспорта, деньги и даже одежду, и ушел, заперев нас. Оставшись в одном нижнем белье, в холодном помещении, мы уже начали сомневаться, где нам было лучше — здесь или на «ничьей земле». Что нас ждет дальше? Неужели нас оставят здесь умирать?
Полчаса мы провели в этой импровизированной тюрьме, дрожа от холода и страха. Наконец наш тюремщик вернулся. Он пристально посмотрел на нас, отдал нам одежду, проставил печати в наших паспортах и расплылся в улыбке:
«Добро пожаловать в великую Турцию!»
