Встреча с Господом Вселенной - Страница 42

буран. Будущее не сулило ничего хорошего — через несколько лет двадцать миллионов человек будут инфицированы СПИДом, а Ирак и США погрязнут в нескончаемой войне.

Взвесив все «за» и «против», я решил принять необходимые меры предосторожности перед бураном. Выехав к торговому центру «Кристиан Молл», чуть южнее Веллингтона, я припарковался на переполненной стоянке. Центр напоминал вавилонское столпотворение. Прямо перед входом ревущий, высотой в два этажа фонтан распространял вокруг себя едкое облако хлора. Мне обожгло глаза, однако праздные покупатели не обращали на хлор особого внимания — спокойно беседовали, что-то ели.

Пробираясь сквозь разношерстную толпу, я погрузился в водоворот суеты. Они были словно сумасшедшие. Шум достигал апогея у продуктовых прилавков, где местная молодежь, флиртуя и кокетничая, поглощала гамбургеры и жареную картошку. Повсюду толпились жующие и болтающие люди.

Мои нервы сдали. Я бросился к выходу, проскочив мимо хлорного облака. Выйдя из центра и глотнув свежего воздуха, я бросился к своей машине. Вокруг стояла мертвая тишина. Насыщенный влагой воздух и низкое пасмурное небо поглощали все звуки.

Я инстинктивно нагнул голову, когда внезапно увидел гигантскую черную тень, плывущую над моей головой. Я посмотрел вверх. Два огромных С-130, американских транспортных самолета, летели в бреющем полете. Оба имели тусклочерное покрытие без опознавательных знаков. Бросив взгляд в сторону автостоянки, я увидел центр как на ладони, а за ним невысокий вал, за которым, по всей видимости, находилась база ВВС. Самолеты то пропадали, скрываемые валом, то появлялись, с грохотом разрезая узкое пространство между небом и землей, делали крутой вираж и медленно кружили над центром. Они напомнили мне стервятников, которых я видел в Индии, массивных и неуклюжих, но по-своему изящных в полете. Центр был набит жадными, беззаботными потребителями, в то время как у них над головой С-130 методично отрабатывали фигуры высшего пилотажа, готовясь к войне.

К тому времени, когда я добрался до храма в Филадельфии, пушистый белый снег припорошил землю. Предзнаменования оправдывались...

Что общего между Генри Киссинджером и Матерью Терезой?

Когда Нобелевский комитет присудил Премию Мира за 1979 год Матери Терезе, 69-летней монахине, которая посвятила свою жизнь беднякам Калькутты, то на первый взгляд могло показаться, что на ученых стокгольмских мужей внезапно снизошло просветление. Слишком разительным представляется контраст между нею и предыдущим лауреатом, Генри Киссинджером. Насколько справедливее присудить премию хрупкой и смиренной монахине, выходящей на улицы города, который Киплинг назвал «Городом Ужасной Ночи», чтобы омыть язвы прокаженных и утешить умирающих, нежели всесильным корифеям «мира реальной политики». В сравнении со своими предшественниками Мать Тереза — идеальный кандидат.

И все же не будем голословно обвинять политиков. При всем самопожертвовании, самоотдаче и милосердии Матери Терезы (мы ни в коем случае не умаляем ее человеческих достоинств) все же можно задаться вопросом о практичности ее деятельности. В конце концов, на каждого калеку или больного, которого опекает Мать Тереза, мировая общественная мясорубка дополнительно размалывает еще 10.000 человек, и никакие армии милосердствующих не справятся с этим потоком. По мере увеличения населения планеты обостряется межнациональная борьба за неумолимо оскудевающие ресурсы: нефть, землю, полезные ископаемые, зерно. Поэтому любое решение требует социального и политического вмешательства на высшем уровне.

Могут ли люди, подобные Матери Терезе, сделать что-то реальное, чтобы положить конец вопиющим социальным несправедливостям, о которых папа Иоанн Павел II так красноречиво говорил на трибуне Генеральной Ассамблеи ООН? Не может быть и речи о справедливости до тех пор, пока богатые живут за счет бедных, пока насилие остается характерной чертой человеческих отношений. Трущобы, гетто и лагеря беженцев, населяемые отверженными членами общества — питательная среда войн и революций. Неудивительно, что коммунисты, которые, по крайней мере, понимают необходимость социальных перемен, находят в этих местах благодатную почву для своей пропаганды. С этой точки зрения усилия Матери Терезы можно сравнить с тушением лесного пожара из ведра: мужественный и прекрасный жест, неизбежно обреченный на провал.

Ну а что же политики? Какое благоденствие сулит нам доктор Киссинджер? В какой степени можно доверять миротворцам, ненавидящим «терроризм» и в то же время поддерживающим взаимную вражду своих народов с помощью гонки вооружений? Или страх есть плата за мир?

Рассуждая об очевидном несоответствии присуждаемых Нобелевских премий, мы сталкиваемся с известной дилеммой: человек может быть либо добродетельным, либо сильным-

Могут ли сила Киссинджера и чистота Матери Терезы ужиться в одном человеке? Хватит ли у кого-нибудь сил, чтобы изменить ситуацию в мире и при этом сохранить милосердие, человечность, сострадание? Многие утверждают, что политические амбиции и вкус власти исключают святость и благочестие. Расхожая мудрость гласит: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

Впрочем, это утверждение не всегда верно. Так, в «Бхагавад-гите» идеального главу государства величают раджариши. Это слово переводится с санскрита как «святой царь» и означает, что святость — неотъемлемая часть власти.

Более того, «Бхагавад-гита» не только идеализирует такую личность, но и предлагает практический способ объединения власти и святости. Под святым подразумевается человек, признающий авторитет Бога и, следовательно, действующий исключительно как Его слуга.

Признание верховной позиции Бога означает признание того, что Он создает и контролирует все сущее. Ведический анализ поведения человека показывает, что в основе забвения возвышенного положения Бога по отношению